Православие и язычество

Заглянешь в старину многовековую, увидишь, как жили, как молились наши прадеды, мужики-хлеборобы, и диву даешься. Как только им удавалось, стоя перед лампадкой, перед образами, обращать молитву к Пресвятой Богородице, Николаю Чудотворцу, к Сыну Божьему, к Господу Богу, а затем, выйдя в поле, целовать землю, умываться ею, боготворить ее, клясться ею, молиться ей?

Притом удавалось совершенно искренне и непротиворечиво, умещая в своих помыслах православную веру и веру в стихийное, природное, некогда языческое.

 

Рождество Христово или встреча зимнего солнцеворота

  Рождество – праздник, безусловно, церковный. Однако откуда тогда на традиционном столе в Сочельник кутья – блюдо из цельных злаков, блюдо, символизирующее рост, плодородие, блюдо, обеспечивающее урожай? Откуда обычай поминать блинами за рождественским ужином безликий, обобщенный сонм предков? Откуда святочный обычай возжигать костры и звать покойников греться? Откуда это стремление задобрить, умилостивить покоящихся в земле, в день, когда мы славим Рождение Христово?

Не иначе как из суеверия и пугливости русского крестьянина, безраздельно связанного с земледелием, целиком и полностью зависящего от урожая-неурожая. Не иначе как из потаенных уголков сознания крестьянина, сохранившего бородатые традиции солнечного календаря. Согласно солнечному календарю Новый год и сопутствующие ему обрядовые празднества начинались с зимнего солнцеворота.

Именно день поворота солнца к новому свету, день, когда свет начинал прибывать, и считался истинным праздником — границей старого и нового года.

В народном календаре день зимнего солнцеворота приурочивался ко дню преподобного Спиридона Тримифунтского, память которого праздновалась 12 декабря по старому стилю. «От Спиридона солнце на лето, зима на мороз», — гласит народная молва, выделяя отправную точку для нового цикла, для новой смены времен года.

Так-то оно так, но решающую роль сыграло Православие: установленное византийской церковью празднование рождения Христа 25 декабря по старому стилю переняло народные традиции встречи Нового года. Именно канун 25 декабря стал началом святочного периода – периода колядок, ряженья, гаданий.

Все слилось воедино: православное и дремучее, почитающее покойников разведенными кострами, уповающее на их содействие плодородным силам земли в новом году.

 

Благовещенье или встреча весны

  Благовещенье – благая весть, возвещенная архангелом Пречистой Деве, о предстоящем рождении Иисуса. Тихий, светлый праздник, совпавший с весенним равноденствием.

Все в этот день радуется, обретя отдохновение: и истый христианин, он же мужик-пахарь, и земля-матушка, что сродни Деве Марии. Земля в этот день «открывается» после продолжительного зимнего сна. И ликует народ, славя благую весть, ликует, чувствуя приближение весны. Кличет весну, зазывает, поет песенки-«веснянки», раздает детворе печеных из теста «птушек», тем самым возвещая прилет птиц.

И вновь переплетено, что нити в искусно вышитом узоре, христианское и суеверное, не смеющее не закликать весну – а вдруг не придет, не «отомкнет» землю, так и будет мерзлая!

Здесь и Пресвятая Богородица, чей светлый лик неразрывно связан в народном мифопоэтическом сознании с жизнью, светом, плодородием. Здесь и встреча-заклинание долгожданной животворящей весны. Здесь и открывающаяся, скидывающая с себя ледяные оковы земля. Здесь все едино, неразрывно, как в песне —  слова не выкинешь.

 

Пасха или весеннее возрождение

Стоит русский мужик, присмирел, колена преклонил, на образа глядит – Господу Богу молится. Да и как без икон, как без колокольного звона, берущего за душу, как без куполов, устремленных ввысь, в бесконечное, как без ликования, когда Пасха, Праздник праздников! «Христос воскресе!», «Воистину воскресе!», — славит молва не только возрождение Христа, но и возрождение природных сил, славит победу света над тьмой, тепла над холодом, весны над зимой.

Разговляется мужик куличами да яйцами крашеными, яйцами христосуется, яйца катает, да потом несет на могилку на Радуницкой неделе, чтобы крошить на землю — покойных кормить. А что яйцо? Круглое. Съедобное. Не только. Олицетворение жизни, способности воссоздания, воскресения жизни. С благословения церкви яйцо, ритуальное блюдо с незапамятных дохристианских веков, стало традиционной пасхальной трапезой.

Воскресение Христа, воскресение природы и ее сил, хранителями которых считались усопшие и похороненные в земле, но при этом не окончательно умершие предки, которых шли «кормить» в следующую за Пасхальной неделей Радуницу – все это сливается, подобно рекам и ручейкам, в одно большое, волнующееся море.

 

Троица или Семик

  Что за Троица без кудрявой березки? Что за Троица без Семика честного, веселого, ознаменовавшего переход от весны к лету? Не вообразить Святую Троицу, без обхода полей, без величаний посевов. Не вообразить без кумления девушек, готовящихся к будущему замужеству и материнству и перенимающих продуцирующую силу у завитой украшенной березки.

Все семицкие песни, пляски, прыжки, хороводы будто объединены в едином порыве: вызвать плодородие полей, обильный рост злаков, богатый урожай.

Окончив весенние земледельческие работы, крестьянин готовился к летней страде и уповал на благой результат своих нелегких трудов, не забывал при этом заручиться помощью предков. Захаживал на погост, угощал покойных яйцами, лепешками, потчевал так же, как  и матушку-землю в Духов день, величая ее именинницей.

Сегодня нам трудно понять, как христианин мог приносить молитвы и Богу, и Земле. Сегодня, будто стоя в темном дремучем лесу, нам с трудом удается осознать, почему православие не уничтожало народные обычаи и верования, но переосмысляло, соотносило с церковными канонами, тем самым взаимодействуя, но не опровергая простого мужика-пахаря и его матушку родимую – землю.  Но, приоткрывая завесу времени, кропотливо воссоздавая прошлое, вспоминая обычаи и традиции, нашептанные нам бабушками и дедушками, мы способны дать ответ на этот вопрос.

Юлия Пенегина

Читайте наши статьи на Дзен