Журнал «Аполлон»

Проповедники часто появляются там, где для них «не то время и не то место». Кажется: чуть позже и чуть раньше – и конец мог бы быть более счастливым. Но потом оказывается, что наоборот: они появились в  тот самый момент, когда в них нуждались, когда было труднее всего. Проповедником среди журналов начала XXвека было художественно-литературное издание «Аполлон».

Почему, собственно, надо вспоминать о журнале, который уже почти как век прекратил свое существование? Почему это должно быть интересно читателю сегодня? Ответ на этот вопрос эквивалентен ответу на следующий – «Почему нам интересны современники великих событий, дневники свидетелей коренных переломов истории»? Да ведь потому, что того волнения, ужаса и восторга, которые ощущали очевидцы крушения старого мира, не передадут ни одна книга и ни один документальный фильм.

«В искусстве, как и в социальной жизни, стремление вперед должно умеряться чувством исторической и национальной почвы»

В России в 1909 – 1919 гг (когда и издавался «Аполлон») лебединую песню пела не только Империя, но и старые международные союзы, мирная жизнь и, конечно же, «привычное» (современникам) искусство. Последний модернистский журнал, один из последних литературно-художественных журналов царской России, ненадолго переживет свою «историческую Родину» — именно поэтому его «гимны» чистому искусству, ретроспективизму и древней культуре России особенно ценны.

Но сегодня «Аполлон» забыт, как забыта буква «ять» в защиту которой он когда-то яростно выступал («преемственность родного языка <.. > — то, на что мы не смеем посягать, если хотим, чтобы от нас самих что-нибудь осталось»).  А ведь в свое время это «Аполлон» отдавал должное недооцененным, привлекал внимание к неправедно упущенным из виду, суммировал оценки творчества художников и литераторов. Поэтому, возможно, потомки и обращают внимание на то, что Иванов написал не только «Явление Мессии», восхищаются Серовым и видят значимость Петрова-Водкина.

Война, революция, кризис искусства, воинственные футуристы – а «Аполлон» с завидной стойкостью не отступает от чисто эстетических целей и не поддается политическим идеологиям. Он смело бичует «уродства» архитектуры царской России в одноименной рубрике, вандализм революционных дней в отделе «Революция и искусство», отечественную и иностранные армии, крушащие все в «Войне и искусстве».

И при этом журнал живет предчувствием – нового человека, новой культуры. Авторы видят выход к ней и через обращение к античности, к Востоку и Западу, но только при условии сохранения национальной самобытности. Поэтому в одну из самых роковых декад российской истории «Аполлон» выпускает несколько статей, в которых раскрываются «живительные» последствия обращения к мастерству древней иконописи, к творениям Андрея Рублева.

Многое из того, что писал и делал «Аполлон» могло бы, при условии претворения в жизнь потомками, могло бы избавить нас от сожалений по поводу утерянных памятников. Тогда, еще сто лет назад, интеллигенция думала о тех, кто будет жить века спустя, поэтому редакция активно содействовала обществам охраны искусства и выступала частью культурно-экологического движения, как мы его сегодня понимаем.

«Создания нового вдохновения оказывались тем прекраснее <…>, чем глубже, проницательнее и обширнее были использованы этим новым вдохновением опыт прошлых поколений».

Вот почему «Аполлон» актуален и сегодня. Прервавший его жизнь рок будто законсервировал те идеи столетней давности. Нам снова нужна преемственность, нам снова нужно искусство неумирающее, потому что «будущее <….> неразрывно спаяно с нашим прошлым и настоящим».

Да и что говорить, не только идейная направленность «Аполлона» составляет интерес. Это настоящая машина времени: вы не просто читаете о серебряном веке, он расцветает у вас на глазах, вы чувствуете его меняющийся пульс. И весь он – на последней странице каждого номера, в списке участников издания. Символизм достигает пика и выдыхается, вторя смерти И. Анненского, автора журнала, акмеизм утверждается в статьях Гумилева, Всеволод Мейерхольд размышляет о реформе театра, и все дружно ненавидят уже гремящий футуризм.

Сухие, склонные к фактичности книги уже далеких потомков не дадут такого чувства сопричастности к искусству, которое тогда, в начале XXвека было предметом настоящих баталий в творческих и политических кругах. И что важно, весь архив журнала находится в свободном доступе.

Читайте наши статьи на Дзен