От «дела» — к слову

Народная мудрость гласит: от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Ни фатализма, ни пессимизма — сплошной рационализм и знание жизни. Владислав Баумгертнер, топ-менеджер «Уралкалия», по нынешним меркам —  «хозяин жизни», оказавшись в тюрьме, попросил принести ему «Анну Каренину». Мы решили поразмышлять о феномене тюремного чтения.

Откровение застенок

С библейских времён тюрьма была тем местом, которое может сподвигнуть  к некоему откровению. Пребывание  в заключении, особенно в одиночной камере, располагает к определённого рода мыследействию. Человек, выпадая из привычной суетной среды, в которой внимание его распылено, оказывается лицом к лицу с самим Временем.

Внутренний монолог, захватывающий человека в условиях метафизического одиночества, которое в тюрьме только обостряется, требует перехода на уровень диалога. Книга для этого – лучшее средство, особенно для человека, приобщенного логоцентричной христианской культуре.

 

Как написал один нобелевский лауреат, которому волею судьбы и советской власти довелось пережить и тюрьму и ссылку: «Тюрьма — это, по существу, недостаток пространства, возмещённый избытком времени».

Чтение – вечный спутник арестанта. Это отражено и в литературе. Цинциннат в набоковском «Приглашение на казнь» находит утешение в книгах, Раскольников читает «Евангелие», повторяя каторжный читательский опыт своего создателя.

Чтение как побег

Чего хочет человек, открывающий книгу в тюрьме? Конечно, он хочет «сбежать». Чтение – оптимальная возможность легального побега. Тюремное заключение актуализирует конфликт внутреннего и внешнего; в четырёх стенах одиночной камеры в человеке совершается переворот.

 

Для Фёдора Достоевского главной книгой на каторге было Евангелие. Сейчас оно хранится в Российской государственной библиотеке. Уже много лет эта книга является предметом исследований, на ней обнаружено более полутора тысяч пометок.

На полях, рядом с фразой «И видел я другого зверя, выходящего из земли» Достоевский пишет – «социализм».

Евангелие долгое время было единственной книгой, разрешенной к чтению, Достоевскому оно было подарено жёнами декабристов, посещавших Тобольский острог. Тюремный читательский экспириенс Достоевского оказал влияние не только на самого писателя, но и на последующую литературу, так или иначе связанную с творческим наследием Фёдора Михайловича.

Книга для чтения?

В русской истории не было такого периода, когда «культура воли» была бы автономна. Литература, начавшаяся с жития протопопа Аввакума, прошедшая через Радищева, ссыльного Пушкина, декабристов, через «лагерную литературу» XX века, не могла не принимать во внимание действительность «застенков».

Нельзя исключать и обратное влияние: литература влияла и влияет на заключённых. Многие заключённые только в тюрьме приобщаются к миру литературы. Время за тюремными стенами теряет динамику, книга помогает ускорить его, наделить смыслом. К сожалению, чтение классики – скорее исключение из правил, беллетристика и детективы – самое популярное тюремное чтиво.

 

Самая же востребованная литература в тюрьме – уголовный кодекс. Заключённые изучают законы, тем самым подготавливая себя к пересмотру дел. Условно досрочное освобождение после такой юридической подготовки – достаточно распространённая практика. Книга в тюрьме – это не только чтение и не столько чтение. Для многих сидельцев книга – материал для самодельных карт, основа для тюремных записок-маляв и конвертов. Не всё так славно в мире тюремного чтения, книга в тюрьме – не только возможность откровения, но и откровенно прикладная вещь.

Напоследок — факт: в некоторых штатах США обязательное чтение Толстого и Достоевского входит в программу исправительных мер, в Гуантаномо запрещено чтение романа «Архипелаг ГУЛАГ».

Литература в тюрьме может быть откровением, может быть катализатором протестных настроений; так или иначе, её значимость нельзя недооценивать. Книга в тюрьме — это феномен, достойный внимания. Можно отнестись к просьбе Баумгертнера с иронией, но то, что топ-менеджеры выбирают Толстого (пусть и самый его «кассовый» роман) — не может не радовать.

Алексей Рудевич

Читайте наши статьи на Дзен