Филипп Малявин: как он популяризировал киноварь в жипописи

Не существует другой живописи, заряженной таким неистовым экстазом, как картины Филиппа Малявина. Кажется, что полотна создавал греческий Дионис, ибо женщины, «русские бабы», главные героини этого «киноварного мира», очень напоминают менад-неистовствующих спутниц  этого вечно пьяного олимпийца.

---

И в какой-то момент рождается тревога, что весь этот «бабий экстаз» способен вырваться за пределы холста, и тогда тебе придет конец. Как несчастному Орфею, которого когда-то в порыве неутоленной страсти растерзали эти самые менады. За излишнюю холодность и страх перед Красным.

Святая Гора  меняет восприятие действительности. «Прочищает», так сказать, органы чувств. Человек, вернувшийся из Афона, даже в звуке работающего перфоратора начинает слышать звучание клавесина, а в созерцании спящего бродяги – уснувшего ангела.

Крестьянский сын Филипп Малявин в своей родной Казанке, что в Оренбуржье, не испытывал зрение переизбытком красок. В природном пигменте русской деревни всегда доминировали охра, экрю и коричневая умбра, щедро заправленные глиной.  Глаз оренбургского крестьянина всегда испытывал дефицит красного и только в храме или по великим праздникам он мог немного утолить голод киноварью, кармином или бордо.

Возможно, нехватка киновари и дала скрытый импульс шестнадцатилетнему Филиппу Малявину отправиться на Афон, в православный монастырь Святого Пантелеймона. Здесь он шесть лет восполнял дефицит красного, подвизавшись послушником в монастырской иконописной мастерской. А потом, как часто бывает, его заметили.

Именитый скульптор Владимир Беклемишев, совершивший паломничество на Святую Гору, просто пленился работами иконописца-самоучки и «похитил» его в Санкт-Петербург. Из удела Богородицы в город цвета маренго крестьянский самородок увозил собой абсолютное чувство красного, которое уже спустя несколько лет взорвется «Смехом» над Парижем и «Вихрем» пронесется над русским искусством.

Читайте наши статьи на Дзен