Район N9

Мы обратились к человеку, лучше которого о миграции мало, кто знает — Дмитрию Полетаеву, директору Центра миграционных исследований, ведущему научному сотруднику лаборатории Анализа и прогнозирования миграции ИНП РАН. Он кандидат экономических наук, автор многих работ в области трудовой и образовательной миграции, интеграции и адаптации мигрантов, торговли людьми, прав и свобод мигрантов, истории миграции. Дмитрий участвует в ряде проектов по миграции на постсоветском пространстве и странах Центральной и Восточной Европы, а также является вдохновителем и активным популяризатором идеи создания Музея миграции в Москве.

Теперешний мигрант – он в целом кто?

Во-первых, сейчас мигранты приезжают в основном по экономической причине. Если в 90-х приезжали беженцы, то в 2000-х годах они сменились экономическими мигрантами, и этот поток усиливался какое-то время, а сейчас можно сказать, что он стабилизировался и меняется в своей структуре. То есть если раньше ехали больше украинцы и молдаване, а центральная Азия только начинала свое движение, то сейчас это в основном поток из центральной Азии и самый большой поток из Узбекистана, собственно, у него самый большой потенциал, потому что потенциал Киргизии, Киргизстана и Таджикистана уже исчерпан почти, то есть те кто мог выехать – выехали, а в Узбекистане довольно высокий потенциал у тех, кто может выехать, но еще этого не сделал, поэтому этот поток постепенно нарастает, и это очень хорошо видно по школам. Сейчас больше выезжает женщин, они едут с детьми. И вот видно по школам: детей мигрантов центральной Азии еще нет в девятых-десятых классах, они все в младших и отчасти в средних классах. Это очень интересный индикатор. Кроме того, это еще свидетельство того, что поток устоялся, потому что когда едут с семьями и пользуются школами, становится очевидно – это надолго.

То есть едут не только заработать, но и не против того, чтобы здесь жить…

Да, причина – экономическая по своей базе, но есть и другие вещи, которые недавно появились. Так например, молодые едут не просто для того, чтобы заработать, а для того, чтобы вырваться из своей среды: ведь мигрантская сеть распространяет информацию о том, как в России люди живут. Тут тебя не будут заставлять жениться, тут можно обрести иное качество жизни, потому что у нас все-таки страна свободнее (хотя не все с этим согласны, но ведь все познается в сравнении), свободнее центральной Азии в смысле личного пространства. Для некоторых это тоже становится стимулом, чтобы изменить свою жизнь. Как вот у нас, например, в 90-х выезжали в Америку и до сих пор выезжают, мы для них такая же заграница, как для нас Европа или Соединенные Штаты.

Поскольку бытовое сознание боится мигрантов, надо спросить о рисках нашей миграционной политики, в чем они?

Основные риски миграционной политики в России связаны с тем, что законодательные акты у нас в общем неплохие (у нас вообще неплохое миграционное законодательство), а вот правоприменение у нас очень слабо. Можно сказать, что в правоприменении во многом дело: вся эта недокументированная (нелегальная) миграция, о которой все столько говорят, происходит не столько из нежелания самих мигрантов быть недокументированными, сколько из-за того, что быть легальным – это сложно, за это нужно платить и не государству, а теневым посредникам.

У нас у человека, который уехал, есть 2 пути для того, чтобы легально работать: либо купить патент, если ты работаешь на частных лиц, либо получить разрешение на работу. Сейчас ФМС хочет сделать единый патент (единого образца), потому что вокруг разрешений на работу развилась такая коррупция, что сама ФМС признает, что это неэффективно. Миграционная политика зашла в тупик, потому что эти коррупционные сети спутывают ее по рукам и ногам.

А вообще с теми, кто нанимает людей без документов, как-то работают?

Когда обнаруживаются какие-либо нарушения, например, подпольная работа, то обычно забирают самих мигрантов, а до того, чтобы наложить штраф на работодателя, который нанимает людей без всяких документов, дело доходит нечасто. Там довольно большие штрафы – до миллиона рублей. И вот максимально большие штрафы – это единичные случаи, как правило работодатель уходит от ответственности, все ограничивается депортацией мигрантов. В этом виновата коррупция: существует даже сеть осведомителей, информирующих когда будут проходить проверки. А при внезапной проверке (такое тоже бывает) работодатель будет искать варианты, как можно откупиться, и это базовая вещь, почему у нас проблемы с мигрантами, которые работают без разрешения.

Еще же пугает то, что люди по-русски не говорят совсем зачастую…

Те вещи, которые беспокоят население, происходят от того, что нет специальных адаптационных программ для мигрантов. Прежде чем мигрант из далекого села выезжает в город, с ним не проводится никакая подготовительная работа, что здесь другие традиции и нормы поведения. Например, если девушка идет в мини юбке, это не значит, что она распутная женщина, а просто, что у нас другая страна, что это здесь нормально, что она не закрывает лицо, не носит хиджаб. Ситуация, когда мигрант знает, что здесь можно откупиться, не стимулирует его соблюдать закон, если он видит, что за все можно заплатить.

Если раньше у нас миграция была больше из городов (больших и малых) и при этом в основном русская, то сейчас ситуация изменилась, и к нам едут в основном сельские жители. Мигранты едут менее образованные, хуже знают русский язык, происходит столкновение сельской и городской культуры, и отсюда все противоречия.

Ну, вот, придумали же тесты по русскому языку и истории…

Многие миграционные эксперты прогнозировали, что результаты тестов по русскому языку или по истории, которые должны проходить мигранты при въезде в страну, они будут покупать. Чтобы эта система действительно заработала, должна существовать предотъездная программа. Это ведь нам интересно. У нас есть миф, что если мы мигрантов пускать не будем, то мы и без них прекрасно обойдемся, но вот если посмотреть на демографические данные, то у нас все больше пожилого населения, все меньше молодежи, а вот число людей трудоспособного возраста, которое есть, сокращается. То есть у нас на будущее перспективы не очень хорошие, и в последние годы этот тренд усилился. Без труда мигрантов нам будет тяжело обойтись. Какие у нас есть альтернативы? Что у нас будет повышение производительности труда, будет повышена рождаемость и понижена смертность. Снижение смертности и повышение рождаемости – это возможно, но это ограниченный эффект. А насчет повышения производительности труда – это надо вкладываться в модернизацию производства, чтобы была модернизация и машины заменили ручной труд, а серьёзных инвестиций  не видно.. Даже если это сейчас начать делать, то эффект наступит только через некоторое время, 3-5 лет, поэтому труд мигрантов очень востребован сейчас и в среднесрочной перспективе. А раз нет реальной альтернативы, то мы понимаем, что мы будем вынуждены жить какой-то период с миграцией. Значит, нужно к этой миграции готовиться, готовить этих мигрантов и традициям и русскому языку обучать их там, потому что, когда они приезжают сюда, они здесь работают, и они не будут тут выкраивать время, чтобы учить, они скорее взятку заплатят.

То есть мы должны мигрантов сами обучать?

Если мы хотим мигрантов привлекать, то нам нужно их обучать. Вот у нас проблемы с набором в средне-специальные учреждения, значит, надо открывать программы для того, чтобы там обучать мигрантов. Но для этого опять же нужно заключать международные договоры, потому что они могут, например, обучиться и уехать куда-нибудь, не отработать на заводе затраченные на их обучение средства. Это очень серьезные вещи, с которыми нужно работать, понимая, что труд мигрантов – это уже важная составляющая нашей экономики.

У нас есть три основные социально значимые вещи, предусмотренные для мигрантов: во-первых, детей мигрантов учат в школах бесплатно, во-вторых, скорая помощь бесплатная и в-третьих, если женщина рожает, то ее берут. На самом деле, это довольно много, особенно обучение в школе, это важно.

А вот еще важный вопрос: когда Евразийский экономический союз полностью заработает, что изменится с миграцией?

Изменения, которые произойдут после начала работы Евразийского экономического союза, коснутся в миграционной сфере в основном киргизских мигрантов, которые, можно сказать, элитные мигранты из Центральной Азии, потому что Киргизия – это страна, где женщина никогда паранджу не носила, довольно европеизированная страна. У мигрантов этой страны меньше сложностей с адаптацией и интеграцией, как у таджикистанцев или узбекистанцев. К тому же Киргизия только в перспективе на вход в этот союз, а так там только Казахстан и Беларусь. Казахстанцы к нам не едут, их поток к нам сократился около 9 лет назад, когда они экономически стали подниматься. Белорусы вообще не вызывают никакой ксенофобской реакции, они славяне.

Читайте наши статьи на Дзен