За какие поступки в Европе Суворова считали военным преступником

Великого полководца Александра Васильевича Суворова, чьи успехи раздражали недругов России, в Европе от бессилия считали военным преступником. Дабы дискредитировать русского ратного гения ему вменяли нарушение общепринятых боевых законов, хотя заведомо знали, что в каждом конкретном случае у генералиссимуса были все основания поступать так, а не иначе.

Зависть

Как известно, концепция двойных стандартов вовсе не выдумка XXI века, а известная с древности уловка, которую прекрасно описывает поговорка: «В чужом глазу соломину видеть, в своём — бревна не замечать».

Не проигравшему ни одного сражения, притом, что в каждом из них его войску противостояла превосходившая по численности армия неприятеля, Суворову откровенно завидовали противостоявшие ему военачальники и государственные деятели из западных стран.

Желая умалить заслуги генералиссимуса, они называли его воинственным азиатским варваром, сравнивали с Аттилой и чудовищем, имеющим душу живодёра и собаки, а тело обезьяны. Ненавидя и боясь Суворова, европейцы выдавали его храбрость за свирепость, а неразрывную череду побед приписывали не полководческому таланту, а простой удачливости.

Чаще всего обвинения в отсутствии у Александра Васильевича знаний по тактике и стратегии ведения боя поступали от австрийцев, утверждавших, что за поразительные достижения русский полководец обязан фортуне, на что он иронически заявлял: «Один раз – счастье, два раза – счастье, помилуй Бог! Надо же когда-нибудь и немножко умения!».

Претензии поляков

Поляки возненавидели Суворова после октября 1794 года, когда в предместье Варшавы под названием Прага произошло жёсткое подавление русскими войсками польского восстания за независимость.

Руководимые Тадеушем Костюшко жители столичного пригорода должны были преградить Александру Васильевичу путь к Варшаве, которую ему полагалось взять по приказу императрицы Екатерины II.

Подойдя со своими солдатами к укреплённой Праге, где сконцентрировалось около 30 000 вооружённых повстанцев, русский полководец, прежде чем приступить к штурму, издал специальный указ, в котором обращался и к своим бойцам, и к горожанам.

Местным жителям, чтобы спасти свои жизни, он советовал незамедлительно перейти в русский стан, а своим подчинённым запрещал убивать гражданское население и врываться в их дома, чинить расправу над женщинами и детьми, а также губить тех, кто просил пощады.

Дав пражанам некоторое время на принятие решения и сдержав своё слово, Суворов, чьё войско уступало сопернику в численности, произвёл решительную атаку, и, прорвав оборону, вступил на улицы города. Чтобы отрезать поляков от возможной поддержки со стороны Варшавы, военачальник приказал сжечь единственный ведший в неё мост.

То, что произошло дальше, вошло в польскую историю под названием «пражская резня»: попавшие в западню борцы за суверенитет отчаянно сопротивлялись, а русские солдаты громили всё на своём пути, уничтожая в беспорядочном огне не только вооружённых противников, но и не пожелавших покинуть опорный пункт мирных жителей.

Истребив 10 000 поляков и полностью взяв под контроль ситуацию, Суворов вошёл в Варшаву, как победитель, где ненавидевший его народ, от страха встречал с хлебом-солью, символическим ключом от города и памятной табакеркой с гравировкой: «Избавителю Варшавы».

После этого кровавого сражения в западных странах стали распространяться слухи о кровожадности и зверстве Суворова, которого именовали не иначе как военным преступником. Однако, оплакивая жертвы пражской резни, цивилизованные европейцы предпочитали не вспоминать, о том, что в самом начале польского восстания, местные жители, вероломно напав на русский гарнизон, зарезали и расстреляли 2 тысячи 265 военнослужащих. Зная о том, что в Чистый четверг, предваряющий Пасху, русские воины обязательно пойдут причащаться в церковь, поляки напали на безоружных солдат и устроили настоящую бойню. А через несколько дней, уже в сам Светлый праздник, повторили резню на улицах Вильно, истребив около 1 800 русских солдат.

Так что жестокость войск Суворова при подавлении Праги является всего лишь ответом на гнусную агрессию поляков и местью за погибших товарищей. Кстати, Александр Васильевич, во избежание ещё более ужасающих последствий, намеренно не взял с собой в бой полки, попавшие под подлую вылазку ляхов.

Измаильское кровопролитие

7 декабря 1790 года Александр Суворов, назначенный в ходе русско-турецкой войны 1787—1791 годов командующим осадной артиллерией неприступного города-крепости Измаил, направил властям цитадели специальное письмо. В нём обращаясь к Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, почтенным султанам и иным чиновникам и пашам, военачальник предлагал им во избежание кровопролития и жестокости, которые случаются при битвах, покинуть город без сопротивления.

На обдумывание он дал им 24 часа, предупредив, что в случае отрицательного ответа поздно будет взывать к человечности, и в горниле битвы могут погибнуть не только солдаты, но и женщины, невинные младенцы, а за их смерть вся ответственность перед Богом будет лежать на руководстве крепости.

В назначенный час, так и не дождавшись выброса белого флага, Суворов приступил к штурму Измаила, хотя мало кто верил, что его войскам удастся овладеть этой неприступной цитаделью.

Однако армия Александра Васильевича сломила сопротивление янычаров и преодолела оборону крепости, на территории которой, как и предупреждал военачальник, развернулись ожесточенные бои. После взятия Измаила, истребления 26 000 и пленения 10 000 турок, в городе начались мародерские бесчинства русских солдат, но сам Суворов от трофеев отказался.

Изгнание ногайцев

Наиболее оправданно претензии к Суворову могут предъявлять потомки ногайцев, которые действительно пострадали от действий войск под его командованием. В 1783 году, подчиняясь приказу Григория Потемкина, Александр Васильевич преступил к массовой депортации ногайцев с территории Кубани за реку Урал, а также в Саратовскую и Тамбовскую губернии. Переселение целого народа было принудительным, те, кто оказывал сопротивление, беспощадно истреблялись. По оценкам историков в ходе этого процесса погибло около 400 тысяч ногайцев.

Некоторые представители этого этноса в поисках спасения перебегали в турецкие владения, однако российские власти продолжали их преследование и за границей, считая врагами отечества. Так пострадало располагавшееся в Османской империи урочище Керменчик, где донские казаки штыками закололи десятки тысяч ногайских воинов.

Причина столь жестокого обращения с ногайцами крылась в том, что императрица побаивалась их сепаратистских настроений. Дело в том, что до 1774 года Кубань, где проживала эта народность, относилась к владениям Османской империи, а после перешла под юрисдикцию Российской империи. Недовольные сменой подданства, ногайцы периодически устраивали волнения на местах. Решая, как обезопасить южные рубежи Российской империи, столичные власти остановили выбор на депортации.

Читайте наши статьи на Дзен