За что русские не любили Софью Палеолог

Со второй женой московского великого князя Ивана III – византийской принцессой в изгнании Софьей Палеолог – историки обычно связывают возникновение на Руси идеи правопреемственности от Византии («Москва — Третий Рим»), заимствование герба (двуглавого орла) и прочих атрибутов монархической государственности.

Но такое ощущение пришло потом, не ранее XIX века. Во времена же Ивана III и его преемника отношение большинства русских к своей государыне-гречанке было совсем иным, в основном отчуждённо-враждебным.

Орудие католического влияния

Софья Палеолог была племянницей последнего византийского императора Константина XI, погибшего при падении Константинополя в 1453 году. Со своим отцом, деспотом Мореи Фомой, она в 1460 году, спасаясь от турок, оказалась в Италии. Там пятилетняя девочка сразу стала предметом внимания сильных мира сего, разменной монетой в матримониальных играх престолов. Уже в 11 лет её выдали замуж за богатого венецианца, но престарелый муж вскоре скончался. После этого Папский двор и Венецианская республика безуспешно пытались навязать юную невесту с громким титулом, но без всяких владений, различным венценосцам, пока не подвернулась самая подходящая партия – русский государь.

Иван III, проводя политику превращения удельного Московского княжества в общенациональное Русское государство, широко заимствовал всё полезное с Запада, предвосхищая политику Петра I. Не чуждался он и привлекать талантливых иноземцев на самые высокие посты при своём дворе. В первые годы царствования Ивана III внешнюю политику Руси вершили в основном итальянцы: Джан Батиста делла Вольпе, которого здесь прозвали Иван Фрязин, и его племянник Антонио Джиларди (Антон Фрязин).

После того, как в 1467 году внезапно умерла молодая первая жена Ивана III, тверская княжна Мария, в Москву (1469) прибыло посольство от бывшего греческого архиепископа Виссариона, принявшего в Италии католичество и ставшего кардиналом, с предложением брака с Софьей. Дальнейшее дело сватовства умело провернул Иван Фрязин, представлявший великого князя на церемонии обручения с Софьей в Риме в 1472 году. Вместе с Софьей в Москву отправился папский легат Антоний Бонумбре.

Столь высокое значение, придававшееся бракосочетанию Ивана III с Софьей в Италии, обусловливалось, конечно, желанием привести Русскую церковь в унию с католичеством. Вероисповедание самой Софьи во время её пребывания в Италии было если не католическим, то, во всяком случае, униатским. Русский митрополит Филипп I даже отказался венчать великого князя на «латинянке», и церемонию бракосочетания в Успенском соборе Московского Кремля проводил коломенский протопоп Иосия.

Правда, в России Софья всегда демонстрировала приверженность православию, а папский легат был вскоре выслан из страны. Через какое-то время опала постигла и Ивана Фрязина. Но всю жизнь над Софьей висел ореол негативного отношения к ней большинства московитов как к «латинянке».

Пришлые греки

С Софьей на Русь приехала большая свита придворных, которые приобрели высокое положение при московском дворе, сразу смешав привычные местнические отношения русского боярства. Эти греки, кроме того, отличались большим высокомерием и вели себя в России как в завоёванной стране.

Когда в 1480 году на Москву пошли полчища золотоордынского хана Ахмата, Софья со своим двором и великокняжеской казной эвакуировалась сначала в Дмитров, а потом в Белозёрск. «Великая княгиня Софья, — замечал по этому поводу летописец, — бегала от татар на Белоозеро, хотя не гонял никто. И по которым землям ходила, тем пуще, чем от татар, доставалось от боярских холопов, кровопийцев христианских».

Придворные интриги

Софья роковым образом вмешалась и в порядок русского престолонаследия. В 1498 году Иван III торжественно короновал своим соправителем своего внука Дмитрия, наследника своего рано умершего старшего сына (от первой, русской, жены) Ивана. Дмитрию, несомненно, принадлежало первое право на престол по смерти Ивана III, так как его дед успел короновать сына Ивана своим наследником и соправителем. Теперь Дмитрий заступал место своего отца.

Но спустя всего год Иван III, под влиянием Софьи, возложил опалу на Дмитрия и назначил своим наследником своего старшего с Софьей сына Василия. На вопросы, почему он это сделал, Иван III отвечал (тоже явно не без участия жены) даже не как самодержец, а как самодур: «В своих детях и внуках я волен – кому похочу, тому и отдам государство». Впоследствии Дмитрий был посажен в темницу, а Василий Иванович, заступив на престоле место отца, приказал умертвить своего неудачливого племянника.

Следствием такого наследования престола стало появление на нём печально памятного своими массовыми репрессиями Ивана Грозного и скорое, ещё до конца XVI века, пресечение династии Ивана Калиты, породившее разрушительное Смутное время. Неведомо, как бы развивалась дальше династическая линия, и какой была бы судьба династии, а с нею и России, если бы престол после Ивана III унаследовал его внук Дмитрий.

Чуждые порядки

Особенное недовольство в русском обществе Софья Палеолог возбудила, судя по всему, введением на Руси самодержавных порядков, привычных для Византии. Идею своей неограниченной власти очень охотно заимствовали её муж и старший сын, но для Руси всё это было крайне непривычно.

Любопытный материал для характеристики настроений этой части русского общества представляют материалы следственного дела на думного дьяка, сына боярского Ивана Беклемишева. Он в минуты откровения жаловался преподобному Максиму Греку на порядки, установившиеся в Москве при Василии III, обвиняя в них Софью.

«Лучше старых обычаев держаться, — говорил он, — а государь наш, запершись сам-третей у постели, всякие дела делает». Этим Беклемишев указывал на удаление многих знатных советников от решения государственных дел. «Как пришли сюда греки, так земля наша и замешалась, а до тех пор земля наша Русская в мире и тишине жила. Как пришла сюда мать великого князя великая княгиня Софья с вашими греками, так и пошли у нас нестроенья всякие, как и у вас в Царегороде при ваших царях». За эти разговоры Беклемишеву отрубили голову.

Злоба на Софью ширилась после её смерти, и при Иване Грозном князь Андрей Курбский обвинял её (явно транслируя широко множившуюся молву) не только в опале княжича Дмитрия Ивановича, но и в отравлении его отца Ивана Ивановича (1490), в убийстве младшего брата Ивана III – Андрея, и других злых делах. Он считал Софью чародейкой и чернокнижницей.

Читайте наши статьи на Дзен