Мощи Ярослава Мудрого: как они могли оказаться у американцев
2022-02-18 19:27:20

«Сон верховного меня не касается»: за что генерал Брусилов не любил Николая II

В сентябре 1916 года Алексей Брусилов, командующий войсками Юго-Западного фронта, одержит последнюю великую победу российской императорской армии. Уже через полгода генерал будет убеждать Николая II отречься от престола, а затем и вовсе вступит в ряды Красной армии, чтобы отомстить Деникину за гибель сына.

Разочарование в царе

Алексей Алексеевич Брусилов искренне ценил прямого, как он часто выражался, «толкового русского мужика» Александра III, на период правления которого пришелся бурный рост его военный карьеры. Однако с Николаем II отношения у Брусилова не складывались: «К сожалению, с воцарением Николая II картина резко переменилась», — писал он в своих воспоминаниях. В 1909 году уже известный военный офицер, герой русско-турецкой войны получает под командование 14-й армейский корпус, расквартированный в Варшаве под командованием генерала-адъютанта Скалона. Сообразно с этим он был в большой дружбе с генеральным консулом в Варшаве бароном Брюком, от которого, как многие говорили, никаких секретов у него не было. Барон Брюк был большой патриот своего отечества и очень тонкий и умный дипломат», — вспоминал о своем начальнике Брусилов.

Между тем, война была не за горами, международное напряжение нарастало. Брусилов решил сообщить начальству о происходящем в Варшавском корпусе. Военный министр Сухомлинов предложил Алексею доложить об этом лично Николаю. Император равнодушно отнесся к рапорту Брусилова: «Но когда я явился к Николаю II, то он меня ни о чем не спросил, а лишь поручил кланяться Скалону. Это меня крайне удивило и оскорбило. Я никак не мог понять, в чем тут дело».

Этот инцидент стал одним из первых шагов к разрыву между Алексею Брусиловым и Николаем II. Последний не раз демонстрировал, что никакие заслуги полководца не изменят к нему царского отношения. «Я никогда не понимал, — писал впоследствии Брусилов, — почему, жалуя за боевые отличия, царь никогда не высказывал мне, по крайней мере, своей благодарности; он как будто бы боялся переперчить и выдвинуть того, кто заслужил своей работой то или иное отличие».

«Лошадиная академия»

Брусилову удалось воссоздать боевой дух русской кавалерии, коим она славилась в XVIII веке при Петре I. «Лошадиная академия» Брусилова, как часто ее называли, была известна своей строгой подготовкой и дисциплиной. Его подчиненные умели все: начиная от манежа, заканчивая парфосной охотой – погоней за зверем, когда группа всадников загоняет животное в условиях пересеченной местности. Брусилов добился внедрения этого нововведения повсеместно в русской кавалерии. Кроме того, он добился того, что офицеры-генштабисты, служившие в кавалерийских частях, должны были пройти практическую переподготовку в возглавляемой им школе. Некоторые изрядно попортили себе карьеру в результате этого обучения. Сам Брусилов в вопросах кавалерии был непреклонен: «Кавалерист не борейтор, не узкий манежный специалист, а конный воин, составляющий с лошадью единое целое…Конный воин должен учиться работать при всяких условиях, то есть по всякому грунту, в гололедицу, в глубоком снегу, в мороз, в оттепель, днем, ночью».

Брусилов не оставит свое дело до конца жизни, уже при советской власти он пустит все силы на создание кавалерии Красной армии.

Брусиловский прорыв

Брусиловский прорыв, самая успешная наступательная операция Первой мировой войны и последняя крупная победа Российской императорской армии, стала триумфом Алексея Алексеевича. Летом 1916 года войска Юго-Западного фронта под командованием генерала Брусилова, взломав австрийскую оборону, заняли практически всю Галицию и Буковину. Противник потерял до 1,5 млн человек убитыми, ранеными и пленными.

Надо сказать, что перед началом наступления Брусилову чинили неоднократные препятствия со стороны ставки. Сам Брусилов характеризовал политику верховного командования следующим образом: «Шаг вперед, шаг назад». План его наступления, который был стратегическим новшеством для того времени, заключался в том, чтобы произвести по одному прорыву на фронте в четырех частях своей армии. До этого, как говорится, «били клином» — вели наступление всеми силами по одной линии. Такого варианта операции придерживался главнокомандующий Алексеев и сам Николай II.

Вечером 21 мая, перед самым наступлением, Алексеев пригласил Брусилова к себе и передал, что: «несколько сомневается в успехе моих активных действий вследствие необычного способа, которым я его предпринимаю, то есть атаки противника одновременно во многих местах вместо одного удара всеми собранными силами и всей артиллерией, которая у меня распределена по армиям». Алексеев сказал, что сам царь желает временно отложить атаку. Дабы устроить лишь один ударный участок. На отказ Брусилова Алексеев ответил, что Николай II «уже лег спать и будить его ему неудобно, и он просит меня подумать». Брусилов вспылил: «Сон верховного меня не касается, и больше думать мне не о чем». Этот инцидент прямо перед атакой оказал сильное влияние на Брусилова, и стал одной из причин его положительного отношения к отречению Николая.

Обращение к императору

Все биографы Брусилова в один голос отмечают патриотизм Алексея Алексеевича, который ратовал только за одно – поскорее победоносно закончить войну, ответственность за неудачи которой он всецело возлагал на императора и ставку. Раздумья тех дней отразились в его воспоминаниях: «Я больше 50 лет служу русскому народу и России, хорошо знаю русского солдата и не обвиняю его в том, что в армии явилась разруха. Утверждаю, что русский солдат — отличный воин и, как только разумные начала воинской дисциплины и законы, управляющие войсками, будут восстановлены, этот самый солдат вновь окажется на высоте своего воинского долга, тем более если он воодушевится понятными и дорогими для него лозунгами. Но для этого требуется время».

Главнокомандующие фронтов не стали защищать последнего самодержца российского: они поддержали Михаила Родзянко, лидера Февральской революции. Вскоре, после начала Февральской революции, в ставку к Николаю II пришла телеграмма от Михаила Родзянко, одного из лидеров восстания, с припиской Брусилова: «Считаю себя обязанным доложить, что при наступившем грозном часе другого выхода не вижу. Смутное время совершенно необходимо закончить, чтобы не сыграть на руку внешним врагам. Это столь же необходимо и для сохранения армии в полном порядке и боеспособности. Не забудьте, что проигрыш войны повлечет за собой гибель России, а проигрыш неминуем, если не будет водворен быстро полный порядок и усиленная плодотворная работа в государстве».

После этого Брусилов еще раз самолично обратился к царю с просьбой отречься от престола. «Только армия может свергнуть русского царя», — писали американские газеты марта 1917 года. Действительно, именно позиция главнокомандующих стала одним из главных мотивов, побудивших царя отречься от престола в пользу Михаила Романова.

Месть

Пережив Февральскую революцию и июньское наступление 1917 года, окончившееся для России трагедией, Брусилов со стоическим равнодушием перенес Октябрьскую революцию. Он не поддерживал политику большевиков, ратуя за монархию под руководством, как сам он часто говорил, «нового Наполеона». Тем не менее, личная трагедия заставила его изменить свои приоритеты и встать на сторону Красной армии.

Тяжелый период гражданской войны затронул каждую русскую семью. В семье Брусиловых произошло свое несчастье. Не выдержав тягот Октябрьской революции и последовавшей проблемы безработицы для бывшего гвардейского офицера, сын четы — Алексей — убегает из дома. Долгое время до отца доходили лишь противоречивые слухи о его судьбе. Уже в конце декабря 1919 года на страницах газеты «Боевая правда» он прочел короткую заметку: «Белые расстреляли б. корнета Брусилова». С ужасом читал отец: «В Киеве по приговору военно-полевого суда белыми расстрелян б. корнет Брусилов, сын известного царского генерала. Он командовал красной кавалерией и попал в плен к белым в боях под Орлом». Вот и вся заметка.

Деяние это приписывали Деникину, с которым у Брусилова отношения не сложились еще во времена Временного правительства – он называл Алексея «типичным рубакой». Именно эта короткая запись определила последующие действия Брусилова, который быстро получил назначение на должность главного кавалерийского инспектора РККА.

«Свой среди чужих, чужой среди своих»

Брусилов преданно исполнял службу на благо нового правительства, пока позволяло здоровье. Однако убеждения у генерала остались прежними. Во время пребывания в Карловых Варах, куда он отправился на лечение в 1925 году, Алексей Алексеевич продиктовал супруге второй том мемуаров, впоследствии опубликованный за границей и попавший уже после его смерти в руки советской власти. Согласно постановлению ЦГВИА СССР с подписью майора Шляпникова, эти мемуары: «содержали резкие выпады против большевистской партии, лично против Ленина и других руководителей, не оставляющие сомнения в двурушничестве генерала Брусилова и его контрреволюционных взглядов, не покидавших его до самой смерти». Однако официальная версия, принятая на этот счет, гласила, что эта часть мемуаров была написана женой Алексея для оправдания имени Брусилова перед эмиграцией, которая навсегда заклеймила его «предателем».

Читайте наши статьи на Дзен

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: