«Сон верховного меня не касается»: как генерал Брусилов отомстил за сына
Летом 1916 года русская армия совершила последний в своей истории громкий триумф — Брусиловский прорыв. Эта наступательная операция стала венцом карьеры генерала Алексея Брусилова, но именно она же приблизила крах империи, которой он служил верой и правдой.
Как Брусилов пошел против Ставки
Успех Брусиловского прорыва был предопределён новаторской тактикой генерала. В то время как вся военная доктрина предписывала наносить один мощный удар «клином», Брусилов предложил прорвать фронт противника одновременно на четырёх участках. Этот план вызвал оторопь у главнокомандующего Алексеева и самого Николая II.
Накануне наступления, вечером 21 мая, Алексеев вызвал Брусилова и, ссылаясь на волю императора, попытался уговорить его отказаться от рискованного замысла. «Верховный уже лег спать, и будить его мне неудобно», — заявил Алексеев. На что взбешённый Брусилов парировал: «Сон верховного меня не касается, и больше думать мне не о чем».
Этот конфликт стал точкой невозврата в отношениях между полководцем и монархом. Позже Брусилов признавался, что именно подобные инциденты сформировали его положительное отношение к отречению Николая.
Разрыв с троном
Охлаждение между Брусиловым и императором назревало годами. Ещё в 1909 году, командуя корпусом в Варшаве, Брусилов обнаружил, что его начальник, генерал Скалон, тесно общается с германским консулом и, по сути, сливает ему секреты. Брусилов доложил об этом военному министру.
Военный министр Сухомлинов предложил Алексею доложить об этом лично Николаю. Император равнодушно отнесся к рапорту Брусилова: «Но когда я явился к Николаю II, то он меня ни о чем не спросил, а лишь поручил кланяться Скалону. Это меня крайне удивило и оскорбило. Я никак не мог понять, в чем тут дело». Этот инцидент стал одним из первых шагов к разрыву между Алексею Брусиловым и Николаем II. Последний не раз демонстрировал, что никакие заслуги полководца не изменят к нему царского отношения. «Я никогда не понимал, — писал впоследствии Брусилов, — почему, жалуя за боевые отличия, царь никогда не высказывал мне, по крайней мере, своей благодарности; он как будто бы боялся переперчить и выдвинуть того, кто заслужил своей работой то или иное отличие».
«Крепостное право» в СССР: почему колхозникам не давали паспортов
Все биографы Брусилова в один голос отмечают патриотизм Алексея Алексеевича, который ратовал только за одно – поскорее победоносно закончить войну, ответственность за неудачи которой он всецело возлагал на императора и ставку. Раздумья тех дней отразились в его воспоминаниях:
«Я больше 50 лет служу русскому народу и России, хорошо знаю русского солдата и не обвиняю его в том, что в армии явилась разруха. Утверждаю, что русский солдат — отличный воин и, как только разумные начала воинской дисциплины и законы, управляющие войсками, будут восстановлены, этот самый солдат вновь окажется на высоте своего воинского долга, тем более если он воодушевится понятными и дорогими для него лозунгами. Но для этого требуется время».
Главнокомандующие фронтов не стали защищать последнего самодержца российского: они поддержали Михаила Родзянко, лидера Февральской революции.
Роковая телеграмма
Вскоре, после начала Февральской революции, в ставку к Николаю II пришла телеграмма от Михаила Родзянко, одного из лидеров восстания, с припиской Брусилова: «Считаю себя обязанным доложить, что при наступившем грозном часе другого выхода не вижу. Смутное время совершенно необходимо закончить, чтобы не сыграть на руку внешним врагам. Это столь же необходимо и для сохранения армии в полном порядке и боеспособности. Не забудьте, что проигрыш войны повлечет за собой гибель России, а проигрыш неминуем, если не будет водворен быстро полный порядок и усиленная плодотворная работа в государстве».
После этого Брусилов еще раз самолично обратился к царю с просьбой отречься от престола. «Только армия может свергнуть русского царя», — писали американские газеты марта 1917 года. Действительно, именно позиция главнокомандующих стала одним из главных мотивов, побудивших царя отречься от престола в пользу Михаила Романова.
Завещание Распутина: почему оно 80 лет было засекречено
Пережив Февральскую революцию и июньское наступление 1917 года, окончившееся для России трагедией, Брусилов со стоическим равнодушием перенес Октябрьскую революцию. Он не поддерживал политику большевиков, ратуя за монархию под руководством, как сам он часто говорил, «нового Наполеона». Тем не менее, личная трагедия заставила его изменить свои приоритеты и встать на сторону Красной армии.
Тяжелый период гражданской войны затронул каждую русскую семью. В семье Брусиловых произошло свое несчастье.
Не выдержав тягот Октябрьской революции и последовавшей проблемы безработицы для бывшего гвардейского офицера, сын четы — Алексей — убегает из дома.
Личная трагедия
Долгое время до отца доходили лишь противоречивые слухи о его судьбе. Уже в конце декабря 1919 года на страницах газеты «Боевая правда» он прочел короткую заметку: «Белые расстреляли б. корнета Брусилова». С ужасом читал отец: «В Киеве по приговору военно-полевого суда белыми расстрелян б. корнет Брусилов, сын известного царского генерала. Он командовал красной кавалерией и попал в плен к белым в боях под Орлом». Вот и вся заметка. Деяние это приписывали Деникину, с которым у Брусилова отношения не сложились еще во времена Временного правительства – он называл Алексея «типичным рубакой». Именно эта короткая запись определила последующие действия Брусилова, который быстро получил назначение на должность главного кавалерийского инспектора РККА.
Брусилов преданно исполнял службу на благо нового правительства, пока позволяло здоровье. Однако убеждения у генерала остались прежними. Во время пребывания в Карловых Варах, куда он отправился на лечение в 1925 году, Алексей Алексеевич продиктовал супруге второй том мемуаров, впоследствии опубликованный за границей и попавший уже после его смерти в руки советской власти. Согласно постановлению ЦГВИА СССР с подписью майора Шляпникова, эти мемуары: «содержали резкие выпады против большевистской партии, лично против Ленина и других руководителей, не оставляющие сомнения в двурушничестве генерала Брусилова и его контрреволюционных взглядов, не покидавших его до самой смерти».
Однако официальная версия, принятая на этот счет, гласила, что эта часть мемуаров была написана женой Алексея для оправдания имени Брусилова перед эмиграцией, которая навсегда заклеймила его «предателем».
