Советские женщины, которые перешли на сторону Гитлера
Война не только проверяет на прочность дух нации, но и ставит перед человеком тяжелейший нравственный выбор. Среди тех, кто в годы Великой Отечественной войны по разным причинам перешел на сторону врага, были и советские женщины. Их истории — трагическая и сложная страница истории, где идеология, страх и выживание переплелись в самый страшный клубок.
Кто считался предателем?
Уже в декабре 1941 года вышел приказ НКВД, предписывавший брать на учет всех, кто сотрудничал с оккупантами. В разъяснениях 1942 года круг «подозреваемых в коллаборационизме» был очерчен четко: от вышедших замуж за немцев до любых, кто работал на немецкие учреждения. Фактически, клеймо потенциального предателя мог получить любой житель оккупированных территорий, вынужденный работать ради куска хлеба.
Возмездие часто было беспощадным. Согласно немецким документам, только при освобождении Восточной Украины были казнены около 4 тысяч женщин, заподозренных в связях с врагом.
Олимпиада Полякова
Для некоторых женщин, таких как Олимпиада Полякова (издававшаяся под псевдонимом Лидия Осипова), сотрудничество с немцами стало осознанным выбором. Разочарованная советской властью после репрессий 1930-х, она видела в оккупантах «освободителей». Работая в пропагандистской газете «За Родину», Полякова искренне считала свою деятельность патриотической борьбой с большевизмом.
Её «Дневник коллаборантки», однако, не скрывает противоречий: она с осуждением пишет о механическом уничтожении людей нацистами, но тут же называет немецкие бомбы «освободительными».
Она симпатизирует немцам, но, с другой стороны, ей не нравится, что те уничтожают людей «настолько механически». Но немцам она готова была простить многое: «падают немецкие бомбы, но бомбы-то освободительные». Всю оставшуюся жизнь прожила в эмиграции в ФРГ.
«Банные девы»: чем они занимались в русской парной
В той же газете «За Родину» работала родившаяся в Пскове в 1921 г. Вера Пирожкова. Туда она устроилась сразу после начала оккупации, сначала — переводчицей, потом – автором. В статьях она прославляла немецкий образ жизни при фашистах и Германию.
В первом тексте, посвященном «Протоколам сионских мудрецов», Пирожкова выступила как явный антисемит: «Злобная сила еврейства, питавшаяся в течение веков лишь ненавистью и действовавшая путём интриг, обманов и террора, не устоит под натиском здоровых, творческих сил народов». Такая позиция находила одобрение в верхах, и Пирожкова быстро продвинулась, став практически политическим редактором газеты.
После войны училась в Мюнхене, защитила диссертацию. В 90-е годы вернулась в Россию, сейчас живет в Петербурге.
Светлана Гайер
Одна из самых неоднозначных женщин, которых можно подвести под категорию «предательницы» с натяжкой. Гайер была совсем молодой девушкой, когда пошла работать переводчицей к оккупационным властям Киева. Она и ее мать нуждались в деньгах, отец умер после заключения в советской тюрьме.
Она работала на стройплощадках, переводила архитекторов и ученых. В 1943 г. выехала в Германию, где ей была обещана стипендия. В Германии на некоторое время оказалась в лагере для работников с восточных территорий, но была освобождена.
Изучала литературоведение во Фрайбурге, стала одной из самых известных переводчиц с русского на немецкий. Перевела на немецкий главные романы Достоевского.
Антонина Макарова (Тонька-пулеметчица)
В начале войны молодая санитарка Антонина оказалась в окружении. С солдатом Федорчуком они бродили по лесам, стремясь выжить. После того как они вышли к деревне, Федорчук ушел к семье, а женщина осталась одна.
Ей вновь пришлось искать приют. Она оказалась на территории Локотской республики, где приглянулась немцам. Несколько раз Антонина подвергалась насилию. Однажды ее заставили расстрелять пленных – она умела обращаться с пулеметом, к тому же была пьяна. Выполнив такой приказ, Макарова оказалась «штатным палачом». Расстреливала она каждое утро. Довольно быстро работа ей начала даже нравиться.
Слухи о Тоньке-пулеметчице быстро расходились по округе, но ликвидировать ее не удавалось. После отхода немцев Макарова раздобыла документы, из которых следовало, что она всю войну проработала санитаркой. Несколько десятилетий ее искало КГБ, но заподозрить бывшую карательницу в ветеране войны, примерной жене и матери Антонине Гинзбург было сложно.
Работникам КГБ помог случай – брат Макаровой, Парфенов, собрался выезжать за границу. В анкете он указал сестру Макарову (Гинзбург).
Ее дело стало единственным в СССР, в котором фигурировала женщина-каратель. Антонину признали виновной в убийстве 168 человек и расстреляли.
Переводчицами, журналистками, секретарями при немцах работали многие советские женщины. Их судьба сложилась по-разному. Кто-то навсегда остался в эмиграции, кто-то был репатриирован обратно в Советский Союз, как Евгения Польская, происходившая из казаков. Ее муж был офицером РОА, сама она работала в газете. Некоторые смогли «зачеркнуть» двусмысленное прошлое и тихо дожить до старости.
