Как церковь утихомирила смуту на Руси

Патриарх Гермоген — один из знаковых персонажей российской истории, человек титанической воли, который положил свою жизнь за освобождение страны от интервенции, и, фактически, один из тех, кто своим авторитетом окончательно задавил Смуту, хотя сам и не пережил её.

Именно Гермоген был первым, кто предложил стать царём Михаилу Романову, что также сыграло важнейшую роль в восстановлении на Руси законности и порядка.

Он родился в 1530 году, и на момент патриаршества ему было уже 76 лет. Предстоятелем Русской Церкви он стал в самые тревожные для России времена. Был свержен с престола и убит Лжедмитрий I, царём стал Василий Шуйский, но смута не успокаивалась, и, что интересно, косвенной виной народных волнений, была персона Ивана Грозного.

Царь опять ненастоящий

Дело в том, что Шуйский в качестве царя воспринимался народом ещё в меньшей степени, чем даже Борис Годунов. Они были «не природными» царями. Тогда как Лжедмитирии, как раз утверждали, что они потомки Ивана Грозного, то есть как раз «природного» монарха всея Руси.

При этом Иван Васильевич, и это признают даже самые критически настроенные к нему историки, по прошествии лет пользовался все большей народной популярностью. Опричнина стала восприниматься в народе, как идеальный царский порядок, при котором самодержец «давил бояр» и давал жить простому народу. И не только жить, но и подняться из низов по социальной и политической лестнице. А потому народ хотел наследника Ивана Грозного на престоле, видя в нём продолжателя дела своего отца.

Что же до Годунова, Шуйского, и уж тем более, семибоярщины, то в народном сознании они и были представителями того самого, ненавидимого аристократического класса. Тем более, что их правление и ассоциировалось с бедами смутного времени.

Убедить народные массы в том, что настоящий царевич Дмитрий мёртв, а череда Лжедмитириев – не более, чем самозванцы, не получалось и у патриарха Иова, и поначалу у Патриарха Гермогена.

Послания Гермогена

Гермоген, к слову, вступил в активное противостояние ещё с Лжедмитрием I, введенный им же в состав Думы. Он требовал принятие православия Мариной Мнишек и, более того, настаивал на усилении роли Православной Церкви. Ставленник поляков, Лжедмитрий, естественно, такого позволить не мог. И от ссылки Гермогена в тот раз спасла только смерть самозванца.

Хоть Лжедмитрий умер, смута продолжилась. И Гермоген, избранный предстоятелем Русской Церкви, продолжал с ней борьбу. Он рассылал по городам и весям послания, в которых говорил о том, что мощи настоящего царевича Дмитрия в Москве, отлучал от Церкви изменников, как индивидуально, так и коллективно.

Характерна стилистика этих посланий: «обращаюсь к вам, бывшим православным христианам, всякого чина и возраста. Вы отпали от Бога, от правды и Апостольской Церкви. Я плачу, помилуйте свои души. Забыли вы обеты Православной веры вашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли. Посмотрите, как Отечество расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви как проливается и вопиет к Богу кровь невинных. На кого вы поднимаете оружие? Не на Бога ли сотворившего вас, не на своих ли братьев, не своё ли Отечество разоряете? Заклинаю вас именем Господа Бога, отстаньте от своего начинания пока есть время чтобы не погибнуть. А мы прием вас кающихся».

То есть измена государству в сознании патриарха вполне была тождественна измене самому Богу, но он, все же оставлял путь мятежникам для возвращения и покаяния. И, нужно сказать, это работало.

Добрые пастыри

В один момент, Гермоген благословил казанского митрополита Ефрема, который вообще наложил на весь город  Свияжск интердикт. Фактически, за лояльность изменникам и бунтовщикам, Ефрем лишил город возможности отправлять православные службы, принимать участие в Таинствах, да и вообще, быть православными.

Гермоген этот шаг одобрил, и назвал Ефрема «добрым пастырем». Кстати, на Свияжск интердикт подействовал самым благоприятным образом, горожане всецело приняли сторону и Церкви, и государственной власти, категорически отмежевавшись от восставших. А это были восставшие Ивана Болотникова.

Благословения ополчения

Тем не менее, до Земского Собора было ещё далеко. Поляки вошли в Москву. А Гермоген в 1610 году, оказался в заточении, в и был морим голодом. Кстати, во имя спасения государства патриарх готов был признать даже притязание на русский престол польско-литовского короля Владислава IV, но только при условии принятия им Православия. Но, понятное дело, Владислав Сигизмундович на такой шаг не пошёл.

Уже будучи в заточении, Гермоген продолжал писать воззвания, благословил оба антипольских русских ополчения. В 1611 году ополчение Минина и Пожарского осадило Москву. Здесь нужно понимать, что Гермоген своими воззваниями не только инициировал это ополчение, но внушил данному русскому освободительному движению религиозный смысл.

Фактически, ополченцы шли воевать не только против польских интервентов, но и против мистического, религиозного зла. Кстати, именно овеянные этим религиозным, сакральным смыслом, ополченцы и посчитали для себя возможным собирать Земский Собор и выбрать нового царя, владыку православного государства.

Но в 1611 году поляки, уже в осаде сделали последнюю попытку убедить Гермогена перейти на их сторону и «отозвать ополчение». На что иерарх, уже фактически умирающий, и понимающий, что живым его не отпустят, ответил: «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за Православную веру».

Сам он это свое благословение и исполнил. Но во многом благодаря его проповедническому таланту, его духовной силе и вере Смута закончилась.

Читайте наши статьи на Дзен