Как жили запорожские казаки

Мы часто пытаемся понять, какой должна быть подлинная демократия. Между тем, работающая модель демократического общества, хотя и очень своеобразного, находилась в границах Русского мира в относительно недавнем прошлом — среди казаков Запорожской Сечи.

Есть несколько гипотез этнического происхождения запорожцев. Согласно первой, казаки — выходцы из Центральной России, пассионарии, отправлявшиеся на неосвоенные земли Дикого Поля за лучшей — или, правильнее говоря, за привольной — жизнью. Некоторые историки даже выводят казаков из полулегендарной вечевой республики вятских ушкуйников; в таком случае время разгрома этой республики в XV веке в ходе войн Москвы и Великого Новгорода примерно совпадает с первым письменным упоминанием об укреплённом казацком лагере в низовьях Днепра, относящимся к 1489 году.

По другой версии, популярной среди украинских культурологов, сечевики были украинскими крестьянами, бежавшими в Запорожье от гнёта польско-литовских магнатов (в Польше крепостное право было законодательно введено в 1496 году).

Историк Николай Карамзин отождествлял первых казаков с черкесами — одним из кочевых народов Золотой Орды.

И, наконец, четвёртая теория: казаки являлись отдельным субэтносом (впитавшим русские, польские, украинские, татарские культурно-лингвистические элементы), который сформировал на острове Хортица, что за днепровскими порогами, уникальное протогосударство со своей культурой и политической системой.

Как бы то ни было, если брать два главных признака этнической самоидентификации в начале Нового времени: религиозную и языковую принадлежность, — то исповедовали казаки православие (правда, весьма своеобразно, например, почти не соблюдая пост), а знаменитое письмо запорожцев турецкому султану написано по-русски, хотя и с заметным влиянием южных диалектизмов.

Строго говоря, если признавать казачье Запорожье квазигосударством, сравнивать его следует не с монархиями Нового времени, а с не имевшими чётких границ улусами золотоордынских кочевников, либо с древнегреческими полисами, жившими торговлей и морскими походами.

Чтобы стать казаком, следовало соответствать ряду условий: не иметь жены (как говорил Тарас Бульба, «Козак не на то, чтобы возиться с бабами»); принадлежать к православной вере (в доказательство исповедования оной достаточно было перекреститься); беспрекословно подчиняться атаману — в походе, и решениям казачьего круга — в мирное время. И, конечно, требовалось владеть оружием, знать казачьи традиции.

В 1572 году было создано так называемое реестровое казачество, подчинявшееся польскому королю и получавшее от него жалование. Во избежание путаницы с казаками — подданными Речи Посполитой, также названными Войском Запорожским, сечевики стали именовать себя Войском Запорожским Низовым. Впрочем, любое подчинение вольных людей какому-либо монарху было сугубо номинальным; в турецкие походы отправлялись, не спрашивая позволения земных властей.

Сечью управлял кош — синоним общины, состоявшей из 38 куреней (по нескольку сот казаков каждый) во главе с куренными атаманами. Глава коша назывался кошевым, избирался сроком на год. Если на следующий год атамана не переизбирали, тот возвращался обычным казаком в родной курень. В военное время кошевой имел неограниченные полномочия. Символом его власти являлась булава.

Казаки носят чуб — длинную прядь волос, отрощенную на выбритой макушке; срезать её — значит нанести запорожцу тягчайшее оскорбление. Право иметь такой оселедец имеет лишь взрослый казак, ибо то знак духовной и физической зрелости; любопытно, что в древности чубы носили также сарматские и скифские воины.

Одежда сечевиков — рубаха и шаровары, шапка и кафтан. Как пишет современник, в 1640 году каждый запорожец имел карманные часы, в то время доступные только богачам.

Православие сечевиков причудливо сочеталось с остатками дохристианских верований. Особым почётом на Хортице пользовались целители-ведуны, так называемые «характерники» или «заморочники», занимавшиеся лечением бойцов и обучавшие их воинскому искусству. По легенде, именно таким колдуном, способным управлять погодой и заговаривать пули, был знаменитый атаман Иван Серко, не проигравший ни одного сражения с турками.

Что касается культуры, то, разумеется, запорожцы не были малограмотными сорвиголовами, какими их изобразил, например, Генрик Сенкевич в романе «Огнём и мечом»: вспомним, сыновья того же Бульбы учились в духовной семинарии, как минимум, зная древнегреческий и латынь.

Каждую осень казаки отправлялись в поход против турок, в отмщение за постоянные грабежи и набеги вассалов султана — крымских татар. За 2 недели строили 80-100 човенов (лодок) на 50-70 человек каждый. Спускались вниз по Днепру; в устье реки их уже поджидали турецкие галеры, однако казаки выходили в море безлунной ночью, через камыши, по мелководью Днепровского лимана, куда османские корабли не решались заплывать. Двое суток непрерывной гребли — и запорожцы высаживались на Туретчине, захватывали добычу, стремительно уходили. В походе питались сухарями и варёным пшеном; если на човене кто-либо оказывался пьяным, его могли выбросить за борт: во время рейда всегда соблюдался сухой закон.

Весь XVIII век Россия продвигалась дальше и дальше на Юго-Запад, в кровопролитных битвах вытесняя турок и их вассалов из северного Причерноморья. С ликвидацией угрозы татарских набегов отпала необходимость и защитного рубежа в виде запорожского воинства. Для государственной системы Екатерининской империи, строившейся на началах упорядоченности и рационализма в духе эпохи Просвещения, вечно беспокойная сечевая вольница выглядела весьма чужеродным элементом. Вдобавок, многие казаки поддержали восстание Пугачёва. Неудивительно, что в 1775 году по указу царицы Сечь упраздняется. Несколько тысяч казаков, не пожелавших принимать российское подданство, уходят в принадлежавшее тогда Османской империи устье Дуная, основав Задунайскую Сечь, просуществовавшую ещё полстолетия, однако и близко не сравнимую по размаху с Запорожской в годы её расцвета. Трёхвековая история протогосударства на острове Хортица была окончена.

Читайте наши статьи на Дзен