Игнатий Стеллецкий: куда исчезла могила главного знатока подземелий Кремля

Могила выдающегося ученого, которого называют первым исследователем подземной Москвы, долгое время считалась потерянной. Все попытки найти ее оказывались безуспешными.

От миссионера до диггера

Страсть к неразгаданным тайнам зародилась в душе Игнатия Яковлевича Стеллецкого еще во время учебы в Киевской духовной академии. Он мог часами бродить по «варяжским» пещерам вблизи Киево-Печерского монастыря в надежде отыскать клад, зарытый дружинниками Аскольда и Дира перед походом на Царьград. Или обдумывать план обследования подвала дворца Мазепы в Батурине, где гетман по легенде зарыл бесценные сокровища.

После окончания в 1905 году Киевской духовной академии внук православного священника решил поехать по распределению не в Америку, а в Палестину. Страсть к тому, что скрыто под землей, в Палестине разгорелась с новой силой. Под одной лишь мечетью Омара, стоящей на месте храма Соломона, сохранилось огромное количество подземных лабиринтов. Полтора года Стеллецкий преподавал в русско-арабской семинарии Назарета. И не упускал ни одной возможности обследовать библейские места, посетить гробницу Александра Македонского или «подземный» Иерусалим. Молодой кандидат богословия участвовал во многих археологических экспедициях и даже выступил организатором раскопок на родине Иоанна Крестителя недалеко от Иерихона.

Энергии и энтузиазма у Стеллецкого было предостаточно. Не хватало лишь знаний. Тогда-то он и решил навсегда покончить с миссионерством и карьерой священника, вернуться в Москву и повторно сесть на студенческую скамью. Только теперь – в недавно открытом Археологическом институте. Как пишет в статье «Неистовый кладоискатель» Р. Пересветов, всё свободное от занятий время Игнатий Яковлевич посвящал изучению древних документов и находил множество подтверждений тому, что под Москвой – огромная сеть тайных ходов и подземелий. Позже он написал, что почти под каждым домом возрастом 150-200 лет, стоило поискать «таинственные сооружения» – ходы и подземные палаты. Тогда же идеей фикс Стеллецкого стали поиски легендарной Либерии Грозного.

Бороться и искать, не найти, но не сдаваться

Неудачи и непонимание никогда не останавливали археолога. Когда его коллеги из «Старой Москвы» в один голос заявляли, что его желание исследовать московские подземелья, – блажь, он искал средства и возможности продолжить поиски с группой таких же как он увлеченных энтузиастов. Ему говорили, что не все памятники на поверхности-то изучены, да и методологической базы для описания подземных исторических сооружений нет, а он продолжал искать и рассказывать о находках в многочисленных статьях и монографиях – «Мертвые книги в московском тайнике», «Поиски библиотеки Ивана Грозного», «Китайгородская стена. Старая Москва».

Он искал возможности обследовать подземный схрон в Арсенальной башне с колодцем и загадочными тоннелями, обнаруженные еще князем Щербатовым. Обследовал подземелья под Сухаревской башней и Юсуповским дворцом, Симоновым монастырем и Ленинской библиотекой. В начале 30-х спускался под землю вместе со строителями метрополитена, чтобы предотвратить уничтожение случайно обнаруженных находок. Всё найденное в туннелях метро хранил в своей квартире, мечтая о создании музея «Подземная Москва». С каждым днем перед «Колумбом подземной России» открывались новые подземелья, лабиринты ходов, замурованные ниши и таинственные провалы – так рождался первый план подземной Москвы.

Когда после возвращения в Москву с Украины осенью 1923 года Стеллецкий лишился своих наработок, рукописей и архивов, исчезнувших из реквизированной в Хамовниках квартиры, для получения доступа к архивам устроился в Музей истории. В 45 лет начал с нуля – искал зацепки в летописях, восстанавливал планы подземных находок по памяти. В годы Великой Отечественной войны отказался покинуть Москву, опасаясь потерять вновь собранный архив. А когда в 1910-х годах не получил одобрения на проведение раскопок в Московском Кремле, не похоронил идею, а вернулся к ней спустя годы.

Письма Сталину

Игнатий Яковлевич для получения разрешения на исследование подземелий Кремля оббил десятки порогов. Он стучался в двери Моссовета и Народного комиссариата просвещения, Центрального Исполнительного Комитета и Совета народных комиссаров. Но везде слышал примерно одно: «Еще, товарищ, не время! Не бегите впереди паровоза! У советской власти есть дела поважнее!». Тогда Стеллецкий решил дойти до самого верха и в 1933 году направил докладную Сталину. Неожиданно получил ответ от кремлевского коменданта Р. Петерсона. Разрешение дал лично Сталин. По одной из версий Вождь был заинтересован в обнаружении библиотеки Грозного, по другой – был не прочь заиметь план подземных сооружений, позволяющих в любой момент тайно покинуть столицу. В ходе работы Стеллецкий подтвердил существование подземного хода Аристотеля Фиораванти и каменной цистерны Пьетро Солари, но царскую Либерию так и не нашел. Помешала война.

Летом 1945 года Игнатий Яковлевич написал Сталину второе письмо. Просил разрешения на продолжение поисков. Призывал не упускать «из цепких советских рук» легендарную Либерию Грозного. Напоминал, что осталась малость – пройти от ранее обнаруженного арсенала Макарьевского тайника до Тайницкой башни. И даже льстил, обещая «лучезарной Сталинской эпохе блистательное открытие». Неизвестно, ознакомился ли Отец народов с письмом, но официального разрешения на возобновление раскопок под Кремлем Стеллецкий так и не дождался.

Мойра

Как многие гениальные люди Игнатий Яковлевич предсказал свою смерть. За несколько лет до нее, еще в начале войны, он написал завещание. В нем просил похоронить себя «на родной Украине» в древней скифской могиле. Сверху поставить «каменную бабу» – языческого идола в знак уважения предков. И непременно водрузить табличку с лаконичной надписью «Спелеолог Стеллецкий». Были указаны в завещании и годы жизни – «1878 – 194…». 11 ноября 1949 Игнатия Яковлевича не стало.

Смерть наступила после третьего удара. В первый раз Стеллецкого парализовало зимой 1943. Он отмахнулся от мрачных прогнозов врачей. Не хотел доживать жизнь прикованным к постели. Встал на ноги, а летом 1945 даже обследовал подземную Ригу. И это оказалась последняя экспедиция, когда выдающийся ученый без устали орудовал киркой и лопатой. В конце весны 1947 его сковал второй паралич. Стеллецкий переключился на работу с наколенными за жизнь архивами. В январе 1949 года по пути на работу Игнатий Яковлевич упал без сознания и был доставлен в больницу.

Третий инсульт приковал Стеллецкого к постели и лишил речи. Спустя месяцы ученый начал говорить, но, по воспоминаниям его второй жены Марии Михайловны Исаевич, «на незнакомом языке». Вероятнее всего это был арабский – тот язык, который Стеллецкий выучил последним. Ученый всё понимал, поэтому много читал, перебирал свои рукописи, но любые попытки записать мысли оборачивались «появлением иероглифов». От собственного бессилия он страшно раздражался, а после приступов гнева закрывал лицо и едва слышно повторял «мойра», что с греческого означает «участь, судьба».

«Скифский курган» на Ваганьковском

Когда в 80-х была поднята проблема с утраченной могилой Стеллецкого, исследователи надеялись, что «отец отечественной спелеологии» похоронен согласно завещанию. Но на Украину след не привел – выяснилось, что жена ученого похоронила Игнатия Яковлевича на Ваганьковском кладбище. Вот только где именно, выяснить не удалось.

Только в 2010 поиски могилы Стеллецкого возобновили. Энтузиасты Общества некрополистов при содействии пресс-службы «Ритуала», неравнодушных спелеологов-одиночек и спелеологических клубов подняли архивные документы и выяснили, что ученый похоронен на 37 участке. Прежде чем обнаружить его могилу под номером 674, пришлось обойти тысячи захоронений.

«Скифский курган» Стеллецкого выглядел удручающе. Железный крест проржавел и покосился, надпись на табличке не читалась, могильный холм завалило листвой и ветками. Неудивительно, что во многих справочниках значилась информация, что могила главного знатока подземелий Москвы исчезла. Деньги на памятник Стеллецкому собирали всем миром. И летом 2011 года на могиле ученого поставили памятник, покрасили ограду, убрали мусорные завалы и посадили живые цветы. На барельефе написали: «Профессор Стеллецкий Игнатий Яковлевич. Спелеолог, археолог, исследователь подземной Москвы». Но для миллионов диггеров по всему миру имя Стеллецкого стало символом неустанного движения к заветной мечте.

Читайте наши статьи на Дзен