Был ли Павел I сыном Петра III
Существует исторический анекдот. Александр III поручил обер-прокурору Победоносцеву прояснить, кто же является отцом Павла I: любовник Екатерины II Сергей Салтыков или ее законный супруг Петр III. Сановник сначала сообщил императору, что слухи об отцовстве Салтыкова подтверждаются, на что тот ответил: «Слава Богу, мы – русские!». Однако позднее Победоносцев нашел доказательства в пользу Петра III. На это Александр III не менее радостно заявил: «Слава Богу, мы – законные!».
Спаси Россию!
Стареющая Елизавета Петровна все больше осознавала, что выбрав Петра III (внука Петра Великого) в качестве наследника престола, она совершила ошибку. Отпрыск Гольштейн-Готторпской династии упорно не интересовался государственными делами, более того, поклонялся прусакам, бездельничал и беспробудно пьянствовал.
Единственной надеждой Елизаветы было дождаться рождения у венценосной пары сына, чтобы формально отстранить Петра от власти. Но в этом вся проблема. После женитьбы Петра и Екатерины минуло уже 8 лет, а наследника все не было.
Канцлер Бестужев-Рюмин прекрасно понимал, что так можно ждать до скончания века и поэтому доложил императрице: Петр не спит с Екатериной, а поэтому рассчитывать на ребенка не стоит. Елизавета на это якобы отреагировала: «Спаси Россию, спаси государство, спаси все, придумай, что делать — действуй, как считаешь нужным».
Хитрый канцлер придумал выход. Он предложил приблизить к томящейся в одиночестве Екатерине красавца-камергера Сергея Салтыкова, а мужа-недоумка распорядился перемесить в дальнюю часть дворца. Чтобы окончательно развести Екатерину и Петра по разным спальням Елизавета подарила ему подмосковное имение Люберцы.
«Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений, – вспоминала Екатерина. – Я продолжала его слушать, он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравниться при дворе. Ему было 25 лет, вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся. Я не поддавалась всю весну и часть лета».
Далее Екатерина подробно описывает все этапы своего романа вплоть до сближения с Салтыковым летом 1752 года. В декабре этого года у нее случилась беременность, которая закончилась выкидышем по пути в Москву, новая беременность и выкидыш постигли ее уже в мае 1753-го. В дальнейшем отношения у любовников разладились, и в апреле 1754 года Салтыков был удален от двора. А в сентябре 1754 года у великой княгини родился долгожданный первенец.
Компрометирующие свидетельства
Записки Екатерины пусть косвенно, но все же намекают, что Петр III не имеет к Павлу никакого отношения. Император Александр II был так впечатлен откровениями своей прабабушки, что пытался пролить свет на непростой вопрос о своей родословной в беседах со стариками- придворными.
Слухи о том, что Павел внебрачный сын Екатерины во многом подпитывало то обстоятельство, что наследник появился только на 10 год бесплодного союза. Кроме этого Екатерина в своем дневнике намекала, что ее муж до хирургической операции страдал от фимоза, что могло серьезно препятствовать интимным контактам между супругами.
Петр больше интересовался не прелестями юной Екатерины, а военными маневрами. К слабому полу он был тоже не равнодушен, но предпочтение отдавал глупым дурнушкам. Как факт, вплоть до лета 1752 года Екатерина все еще оставалась невольной девственницей.
На Пасху 1752 года фрейлина Чоглокова представила великой княгини двух красавцев – Сергея Салтыкова и Льва Нарышкина. Оба начали бурно ухаживать за все еще неприступной царевной. Чоглокова чтобы как-то растормошить Екатерину заметила, что супружеская неверность, конечно, вещь осуждаемая, но случаются «положения высшего порядка, ради которых следует сделать исключение». И Екатерина сделала свой выбор.
Еще один документ, помимо екатерининских мемуаров, текст доклада канцлера Бестужева-Рюмина императрице Елизавете также может свидетельствовать, что миссия, возложенная на Салтыкова, была исполнена. Там есть следующие строки:
«Начертанное по премудрому соображению Вашего Величества восприняло благое и желанное начало, – присутствие исполнителя высочайшей воли Вашего Величества теперь не только здесь не нужно, но даже к достижению совершенного исполнения и сокровению на вечные времена тайны было бы вредно. По уважению сих соображений благоволите, всемилостивейшая государыня, повелеть камергеру Салтыкову быть послом Вашего Величества в Стокгольме при короле Швеции».
Простым языком это звучит так: «мавр сделал свое дело, мавр может уходить». В то время почетной ссылки удостаивался человек, хорошо исполнивший свой работу в интересах государства.
Версию об отцовстве Сергея Салтыкова поддерживал советский историк Николай Павленко, который в частности писал: «Иные придворные, наблюдавшие семейную жизнь великокняжеской четы, шепотом поговаривали, что младенца по батюшке надлежит величать не Петровичем, а Сергеевичем. Вероятно, так оно и было».
Чухонская версия
Со временем шумиха с историей рождения Павла I ушла, но загадка так и не разрешилась. Возникали новые слухи. Один из них распространил писатель Александр Герцен в 1861 году во время своего «лондонского сидения». В XX столетии его воскресил писатель Натан Эйдельман, опубликовавший в журнале «Новый мир» исторический очерк «Обратное провидение».
Согласно этой версии и третий ребенок, которого Екатерина зачала от Салтыкова, родился мертвым. И тогда отчаявшаяся Елизавета приказала срочно подменить младенца. Живого ребенка сыскали неподалеку, в деревне Котлы в чухонской семье.
Чтобы Екатерина не заподозрила подмены, императрица больше месяца не давала ей взглянуть на сына. Истощенную родами великую княгиню бросили на произвол судьбы, оставив без надлежащего ухода. Как утверждает Герцен, «пустая и злая императрица Елисавета» хотела, чтобы роженица умерла.
Как ни фантастично выглядит эта история, но у нее были свидетели. В то время возле деревни Котлы находилась усадьба Карла Тизенгаузена. Молодой аристократ отлично запомнил, что в одну ночь деревня была стерта с лица земли, а ее жителей погрузили на подводы и вывезли на Камчатку.
В начале 1820-х произошло событие, которое также может подтвердить «чухонскую легенду». С Камчатки в Петербург прибыл некий Афанасий, объявивший себя братом покойного Павла I. Слишком разговорчивого старика, разумеется, отправили в Петропавловскую крепость.
Однако член государственной Думы Дмитрий Ланской рассказал своему племяннику – писателю Александру Одоевскому, что император Александр Павлович тайно по ночам посещал старика похожего на его покойного отца, долго с ним о чем-то разговаривал и часто вздыхал.
Сомнения остаются
Многие исследователи, в том числе Сергей Алданов уверены, что Екатерина в своих записках намеренно создавала ощущение того, что отцом Павла был не ее супруг. Написанному Екатериной далеко не все доверяют. Так, историк Яков Барсков писал: «Ложь была главным орудием царицы: всю жизнь с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владела им, как виртуоз».
По мнению историков, Екатерине приходилось разными способами оправдывать свой захват власти. После свержения мужа она сочинила столько историй о нем и их отношениях, что в них чрезвычайно сложно отделить правду от вымысла. Екатерине была выгодна плохая репутация сына, как прямого конкурента в борьбе за престол. И подпитка слухов о его незаконнорожденности в этом смысле была сильным оружием.
Александр Мыльников, автор книги о Петре III, отмечает, что Екатерина побаивалась потенциальных сторонников Павла, которые могли бы требовать трона для правителя с царской кровью взамен иноземки, власть узурпировавшей и никакого права на нее не имеющей. Историк не сомневается, что Екатерина прекрасно знала, кто был настоящим отцом Павла, именно поэтому она вела себя с ним весьма официально и холодно.
Сам Петр III, безусловно, считал Павла своим сыном. Если он так уверенно об это заявлял, значит между ним и Екатериной все-таки была интимная связь. Мельников в своей книге сравнивает извещение о рождении сына, посланное Петром Фридриху II, c аналогичным извещением о рождении дочери Анны, которая была от следующего любовника Екатерины – Станислава Понятовского. Между ними огромная разница.
Сам Павел неоднократно слышал пересуды о своем происхождении, и это оставило неизгладимый отпечаток на его личности. Чулков в книге «Императоры: Психологические портреты» писал: «Сам он был убежден, что Петр III был действительно его отцом».
Достаточно сравнить портреты Петра III и Сергея Салтыкова, чтобы понять, на кого больше похож Павел. Многие современники Павла утверждают, что Екатерина и Салтыков, «оба прекрасные как день», не могли родить столь некрасивого отпрыска, которого адмирал Чичагов называл «курносым чухонцем с движениями автомата».
Есть еще одно. Как видно по дате рождения (20 сентября) Павел, скорее всего, был плодом новогодних праздников. А их, как известно, супруги отмечали вместе. Впрочем, окончательный вердикт по этому наболевшему вопросу могла бы вынести генетическая экспертиза останков наших царедворцев. Однако вряд ли ее станут делать, пока существует хоть малейшее подозрение, что Павел I был не романовских кровей.
