По каким признакам русские определяли, что их сглазили?
Сглаз и порча, судя по этнографическим источникам, являлись для наших предков делом обыденным. Существовала целая система признаков, по которым люди на Руси определяли, что негативное воздействие имело место.
Что такое порча и сглаз?
Считалось, что сглазить могут «глазливые» люди, а порча наводится намеренно колдунами и магами с использованием определенных ритуалов, заговоров, артефактов или вещей, принадлежащих жертве.
«Порча посредством взгляда, т.е. глаза, нехорошего глаза, дурного, называется сглаз, — говорится в книге А. Морока и К. Разумовской “Сглаз, порча и защитные заговоры”. — Сглаз можно назвать разновидностью порчи. Разница между ними в том, что порча происходит осознанно, имеет целью нанесение вреда, а сглаз может происходить как бы автоматически, даже не по злой воле человека, а просто иногда от врожденной способности причинять вред тому, чего коснется обладатель таких нехороших глаз».
Как узнавали, что человека «сглазили» или «испортили»?
Прежде всего, признаками сглаза или порчи являлись проблемы со здоровьем. Человек начинал быстро уставать, у него нарушался сон… К этому обычно добавлялись разнообразные недуги. Одним из основных показателей наличия порчи для наших предков являлись слезящиеся глаза. Если на коже появлялись порезы и царапины, они заживали очень медленно. У «испорченных» часто заболевали и начинали крошиться зубы, их терзали приступы удушья. Они могли резко набирать вес или худеть, чахнуть. Если больного пытались лечить обычными средствами, это не помогало. «Проявляются порчи в виде болезней, в результате которых человек теряет работоспособность и может умереть, — констатирует этнограф Александр Шевцов в своей книге “Очищение”, — часто это припадки в виде эпилепсии, которые случаются при упоминании при разговоре в присутствии порченого некоторых животных, например, раков, мышей…»
Еще одним тревожным симптомом являлись изменения в поведении. «Испорченный» мог начать злоупотреблять алкоголем. Ухудшались отношения с близкими и вообще с окружающими. Если присутствовала порча «на смерть», то человек замыкался в себе, не хотел никого видеть, ни с кем общаться.
А. Морок и К. Разумовская констатируют: «Часто бывает: был нормальный, веселый, пышущий здоровьем и жизнелюбием человек, и вдруг — большие перемены: помрачнел, затосковал, стал сохнуть на глазах, болеть, из жизни ушла радость. И видимых причин нет… Или привязалась к человеку неизлечимая болезнь, никакие врачи не в силах не только помочь, но даже определить характер его недомоганий. Вот тогда и выплывают эти знахарские диагнозы — сглаз, порча».
Каковы на самом деле причины «сглаза» и «порчи»?
Ольга Христофорова в книге «Колдуны и жертвы: антропология колдовства в современной России», пытаясь разобраться в психологических причинах веры в порчу и сглаз, приходит к выводу, что «колдовской дискурс формируют в первую очередь жертвы». Об этом, пишет исследовательница, «говорит и повышенное внимание в рассказах к теме магического ущерба — способам и видам порчи. Наибольшие локальные различия обнаруживаются именно в этой сфере. Так, для Верхокамья характерна вера в пошибку; на Вятке распространены представления о других видах порчи — киле (опухоли, нарыве), хомуте (невидимой тяжести на шее и плечах). В Московской и Калужской областях говорят просто о порче. Целый ряд локальных терминов обозначает возможность причинить магический вред взглядом, словом, мыслью (сглаз, призор, прикос, урок, озев, одумка)».
Мария Торэн в работе «Русская народная медицина и психотерапия» высказывает предположение, что за следствия порчи или сглаза часто принимались нервно-психические расстройства, например, бесноватость, а также болезни, причин которых люди не понимали. «Так, в Рязанской губернии почти всякая внутренняя болезнь, припадки которой были непонятны крестьянам, называлась у них под общим именем порчи или хвори; появление этой болезни приписывали нечистой силе».
Подозревая присутствие сглаза или порчи, чаще всего обращались к деревенским знахарям и колдунам, прибегали к церковным обрядам, иногда проводили ритуалы самостоятельно. Нередко это действительно давало эффект. Мария Торэн пишет: «Вера в возможность получить излечение действовала успокаивающим образом на больного; под влиянием внушения и самовнушения иногда наступало или полное выздоровление в тех случаях, когда болезнь происходила на нервной почве, или частичное, когда болезнь существовала в действительности, но в силу успокоения нервной системы наступало улучшение».
Читайте наши статьи на Дзен
