«Домой собирается»: про каких женщин так говорили казаки
Выражение это до сих пор живо: «Домой собирается», «Собирает узелки» – так говорят о стариках в деменции, которые «чудят»: начинают собирать вещи и одеваться, чтобы уехать «домой», хотя и так находятся в собственном доме. Но если сейчас близкие понимают, что такое поведение вызвано болезнью и галлюцинациями, то раньше подобное поведение считалось вестником близкой смерти. Среди казаков и русских крестьян считалось, что старики и старухи предчувствуют собственную смерть, каким-то образом понимают, что «пора собираться» в мир иной.
Кроме такого поведения, предвестниками смерти считали разные приметы: упавшее в ограде дерево, начавшую скрипеть дверь, неожиданный вой собаки, влетевшую в окно птица, затрещавшую в доме мебель, — все это заставляло суеверных людей бледнеть и ждать смерти — чужой или своей, — об этом написано в хрестоматии «Суеверия и предрассудки крестьян Воронежской области». Гребенские казаки считали, что смерть предвещает треск в стенах дома, упавшая икона, севший на крышу сыч, курица, закричавшая петухом, или дерево, которое цветет второй раз за год.
Когда у человека во время болезни вдруг менялся рисунок радужки глаз, то смерть ждали в течение суток. Предсмертная агония, тяжелая смерть считалась признаком греха, а когда умирающий начинал водить по телу руками, как бы подправляя одежу (обирался) — понимали, что ему осталось всего несколько часов.
Казачья смерть
Этнографы А. Ф. Григорьев и Е. С. Толстокоров в статье «Специфичность мифологии гребенских казаков в похоронно-погребальных традициях» указывают, что казаки старались облегчить участь умиравшего: открывали в доме двери и окна, «чтоб душе легче выйти». Но главным считали исповедь и причастие. У гребенских староверов это делали уставники или монахи из скита. Заменить причастие мог нательный крест: когда казаки шли в бой, то сжимали его в зубах или целовали, умирая. Смерть без причастия была огромным горем, поэтому перед боем казаки исповедовались и причащались.
Хоронили убитого казака в парадной форме, с личным оружием, при всех регалиях и орденах. Верили, что на том свете Архангелы встретят такого воина с особым вниманием. Незамужних девиц хоронили как невест — наряжали в лучшее, а на голову возлагали венки из цветов. Казаки старого обряда хоронили покойных в нательных рубахах и саванах, а членов казачьих семей обряжали в простую, неяркую, по возможности новую одежду. Бывал у казаков на Кавказе странный обычай — если умершего считали праведником, то на 40 день тайно, ночью, вскрывали могилу и смотрели: если у покойника не хватает перста или руки — значит, душа его в раю.
Смерть у русских
К смерти отношение у русского человека было философским. Умереть на миру, в бою было почетно и к этой смерти стремились воины. Но большая часть православных людей желала себе кончины христианской — мечтали прожить долгую жизнь, оставить много потомков и отдать Богу душу после покаяния и последнего Причастия. В этом случае душа христианская могла беспрепятственно вознестись на небо. Смерть была не концом бытия, но испытанием, через которое православный должен был пройти достойно. Готовиться к ней начинали заранее.
Научный работник Омского госуниверситета Ксения Юрьевна Гизиева в работе «Традиция подготовки к смерти русского населения Сибири» указывает, что у поселенцев главным считалась духовная подготовка: пожилые люди старались исповедоваться, регулярно причащаться, налагали на себя дополнительный пост, раздавали милостыню нищим и много денег отдавали в монастыри, где за них начинали молиться монахи. Трагедией считалось умереть внезапно, скоропостижно, поэтому каждый день молились, чтобы Господь не дал смерти без покаяния. Благодатью считали смерть дома, среди близких, в сознании.
Считалось важным привести в порядок дела, расплатиться с долгами, простить должников. Все наказы умирающего считались обязательными, верили, что отказ выполнить его волю принесет несчастье. Поэтому безропотно брали на воспитание чужих детей, забирали скотину, присматривали за имуществом.
Гизиева указывает, что вплоть до середины XX века женщины собирали «смертный узел» — готовили смертную одежду. Ее шили по старинным выкройкам, из светлых тканей, вручную, иглой «от себя», соединяя цельные куски материи. Иногда материю не резали, а рвали руками или шили с изнанки. Одежду до последнего не дошивали из поверья — «как дошьешь, так и помрешь». Еще считали, что недошитую одежду одевать на мертвеца проще. На ноги готовили мягкие белые (нарядные) матерчатые тапочки. Верили — если мертвец «придет», топать не будет.
Готовили подушку в гроб, которую вышивали крестами и набивали травами, сеном. С языческих времен существовал обычай собирать в течение жизни волосы (очевидно, чтобы никто не мог ими завладеть и наложить порчу), а потом забирать их « с собой», зашивая в подушку.
Наряжал покойника специальный наряжальник или скутальник. Одежду на умершем разрезали, затем тело обмывали рукавицами и одевали. Был у русских и саван — мешок, надевавшийся через голову. Этнограф Дмитрий Константинович Зеленский считал, что саван остался у славян с тех времен, когда жили они в более теплом климате. А на Русском севере на голову и мужчинам и женщинам одевали куколь — простой головной убор из холста.
Смертная одежда старообрядцев
Этнограф Елена Федоровна Фурсова в статье «Одежда на тот свет» русских старообрядцев» уточняет, что на Алтае и в Сибири смертную одежду шили без поперечных разрезов и швов. Ткань брали специальную — льняную, сотканную дома в дневное время. Даже в конце XX века старухи готовили рубаху с поясом, головной убор шашмур с вырезом на затылке («чтоб душа выходила»), два платка, носки и тапки, саван, два покрывала и два полотенца, на которых гроб опускали в могилу. Старухам, которые прожили во вдовстве больше 25 лет, заплетали девичьи косы и украшали голову венком с лентами, приравнивая их к девицам и считая их «невестами Христа».
Саван был обязательным элементом одежды, поверх него покойника «свивали» жичкой, которая символизировала отрезок времени, отведенный человеку в этом мире. Узлов на одежде не завязывали.
Читайте наши статьи на Дзен
