Аттракцион невиданной щедрости

В России меценатством стали заниматься намного позже, чем в Европе, но зато со всей присущей русским щедростью и самоотдачей. Вот лишь несколько примеров великолепного наследия, которое, благодаря русским меценатам, мы имеем счастье лицезреть и по сей день.

Казанский собор в Петербурге

Ныне мало кто знает, что появлением на Невском проспекте самого величественного храма России своего времени — Казанского собора, мы обязаны графу А.С. Строганову. Представитель известного рода, он первым из родственников получил графское достоинство. Возведение храма началось еще при Екатерине II, в 1768 году, однако, десятилетием позже этот проект перестал ее занимать. Лишь при Павле I идея собора стала вновь актуальной. В 1799 году был объявлен конкурс, в котором участвовали Тома де Томон, Гонзаго и Чарлз Камерон. Со своей стороны, Строганов повлиял на решение Павла не только в выборе проекта, но и предложил своего архитектора — Андрея Воронихина.

Строгановская идея заключалась в том, чтобы архитектурно воспроизвести в столице Российской империи собор св. Петра в Риме, которая зародилась у него еще с 1750-х годов, после посещения вечного города. Граф практически полностью посвятил возведению собора (который называл «моя церковь») последние десять лет своей жизни. Через две недели после освящения собора Александр Сергеевич умер, даже не оставив самой скромной надписи о своем титаническом труде.

Последний день Помпеи

В один из августовских дней 1834 г., в Античном зале Академии художеств Петербурга, по желанию Николая I открылась демонстрация единственной картины, подаренной одним из Демидовых. Анатолий Демидов, сын Николая Никитича Демидова, как и отец, был благотворителем, жертвуя огромные суммы на разные нужды больниц и церквей. Как-то, во время прогулки в окрестностях Неаполя, а точнее говоря, на месте раскопок погребенного города Помпеи, Анатолий обозначил Брюллову тему для написания картины. После подписания контракта, художник приступает к реализации замысла картины. На одну только подготовительную работу ушло, по крайней мере, свыше двух лет. Кропотливо изучалось все – археологические сведения, посещение мест раскопок, музеев, картинных галерей, библиотек, зарисовки на месте трагедии, документы и письма.

К середине 1833 г. картина была закончена и куплена Демидовым за 40 тыс. франков. Летом 1834 г., на корабле «Царь Петр», «Помпея» была переправлена в Петербург, где Демидов преподнес ее Николаю I.

Музей декоративно-прикладного искусства

Единственный сын и наследник Людвига фон Штиглица, барон барон Александр Штиглиц, был богатейшим человеком своего времени. Его состояние оценивалось в 100,0 млн. рублей. Известны истории, когда барон ссужал деньгами самого царя-батюшку. Следуя семейной традиции, Александр много занимался благотворительностью. А в 1876 году барон преподнес свой самый ценный подарок Санкт-Петербургу, отдав 1 млн рублей (!) на создание училища технического рисования для лиц обоего пола. Вскоре последовал еще один взнос от благотворителя — на этот раз 5 млн рублей (!), теперь на создание при училище музея художественно-прикладного творчества и библиотеки. В 2006 году училищу, после множества переименований, было присвоено имя его основателя — Александра Людвиговича Штиглица. Музей училища тоже сохранился, сегодня это одна из богатейших коллекций декоративно-прикладного творчества в России.

Несомненно, много еще блестящих примеров щедрости «патриархов» русского меценатства: это и Савва Мамонтов, который тратил баснословные суммы на становление оперы — предприятие, заранее не сулившее барышей. Ссылаясь на слухи, А.П. Чехов говорил, что Мамонтов потратил на оперный театр 3 млн. рублей. Или  Нечаев-Мальцов, потративший 2,5 млн. руб. на постройку Музея изящных искусств в Москве. Надеемся, их примеры воодушевят нынешнее поколение на подвиги покровительства, дабы пополнить список не только Forbes, но и список славных фамилий русских меценатов.

Читайте наши статьи на Дзен