Старые девы: почему на Руси они считались «ущербными»
Старых дев на Руси пренебрежительно звали «вековухами» (от словосочетания «век вековать») или «непетым волосьём». Последняя фраза появилась от традиции надевать невесте на свадьбе платок замужней бабы. Присутствующие при исполнении обряда женщины распевали песни о том, что девичий век закончился, теперь новобрачную ждут семейные радости и горести. Старым девам таких песен по понятным причинам не пели. Отсюда и — «непетое волосье».
Никогда не бывших замужем холостячек в очень солидном возрасте также уничижительно звали «седыми макушками». По традиции, они не имели права носить головные уборы и платки, которые полагались только замужним. Естественно, девушке приходилось ходить с непокрытой головой до глубокой старости, и ее седина была видна всем.
Женщины, которым не повезло попасть в категорию «старых дев», на Руси считались ущербными и в чем-то даже недостойными. Дочку обычно старались выдать замуж пораньше, лет в 12—15. Если она «засиживалась в девках» до 19—20 лет, шансы на замужество стремительно испарялись. Проходило еще пару лет, и несчастная получала клеймо «старая дева».
Вековухи не имели права носить не только платки, кички и другие традиционные головные уборы «бабы» (то есть замужней женщины). Им вообще было запрещено любое одеяние не по статусу. Старая дева должна была носить девичьи сарафаны, юбки и рубахи, но исключительно темных оттенков.
Ей также нельзя было как-либо украшать себя. Ленты в волосах, серьги и бусы носили юные незамужние девицы для привлечения женихов. Считалось, что вековухе это уже не нужно, поэтому и украшать себя не прилично. В итоге и так обиженная судьбой женщина выглядела как вдова или старуха-отшельница.
В общественной сельской жизни старой деве приходилось совсем несладко. Молодые девушки не брали ее в свою компанию, как будто боясь заразиться несчастьем и одиночеством. Да и по возрасту девка-«перестарок» явно не подходила для общения с молодежью. Она не могла ходить на свидания, встречаться с 14—16-летними парнями, участвовать в забавах молодых. Общих тем для разговора не было.
Точно так же старая дева не вписывалась и в коллектив замужних баб. Она «не познала жизни»: не жила с мужем, не рожала детей, не знает тягот семейной жизни. Умудренные опытом замужние женщины не допускали вековуху в свое общество. По сути, она везде была изгоем.
Столь плачевное положение старых дев на Руси было продиктовано традиционной крестьянской моралью. В русском обществе основной ролью женщины было рождение детей. Если замужняя баба не смогла произвести на свет хотя бы одного малыша, ее пренебрежительно звали «пустоцветом».
Старая же дева не получила даже шанса выполнить свою главную миссию, не вышла замуж. Значит, есть в ней какая-то ущербность. Такую женщину старались избегать и периодически унижали разными презрительными высказываниями. Говорили, что она — «ни то, ни се», «как сорока на березке – все сидит и сидит».
В среде родственников старая дева тоже была не на лучших позициях. Жить своим домом она не имела права. Односельчане могли заподозрить в безнравственном поведении. Да и с хозяйством одной парой рук справиться было сложно. Вековухе приходилось жить с родителями, которые порой и куском хлеба могли попрекнуть.
После смерти отца и матери дева переходила жить приживалкой в дом к старшему брату. Никаких развлечений и радостей ей не полагалось. Незамужняя женщина должна была много работать в поле, хлеву, у печи. Зачастую на ее плечи ложилось воспитание и обстирывание многочисленных племянников.
Улучшить положение вековухи в доме могли только определенные черты ее характера. Если женщина оказывалась безвольной, смиренной и к тому же не отличалась богатырским здоровьем, участь ее была незавидной. Любой, кому не лень, мог ее унижать и попрекать.
Волевая и хозяйственная дева вполне могла «поставить на место» юную невестку и стать более уважаемым членом семьи. Ухаживая за престарелыми родителями и управляя всем хозяйством, она также получала более высокий статус. Таких женщин в народе называли «большухами», то есть старшими. К ним относились вполне уважительно.
Незавидная женская доля вековухи налагала ряд ограничений и на ее роль в обрядовой жизни общества. Старым девам не полагалось участвовать в народных гуляньях, петь, танцевать, готовить еду для свадьбы и печь хлеб для своей семьи. Их не пускали в поле в первый день жатвы, чтобы не сглазили урожай. Плохой приметой было и присутствие девушки-перестарка при родах женщины или отеле коровы.
«Пустое» проживание жизни девы казалось русскому народу таким ненормальным, что эту несчастную женщину обвиняли во всех грехах, практически приравнивая к ведьме. Односельчане верили, что вековуха способна превращаться в нищенку, а затем просить подаяние у церквей и кладбищ. Считали даже, что старая дева может сожительствовать с Нечистым и колдовать.
Чтобы защититься от чар вековухи, окуривали избу ладаном, постель посыпали маком или окропляли святой водой. Сама женщина об этом зачастую догадывалась. Иногда на нее специально надевали защитный амулет — сшитый из поповской ризы пояс. В такой обстановке суеверий, страхов и плохо скрываемого презрения старая дева и проживала свой век.
