«Вменяемая условность»

Фильм «Рассказы» Михаила Сегала вышел на экраны страны ещё в ноябре прошлого года, но до сих пор в той же ленте Живого Журнала продолжаются обсуждения этого кинопродукта. В принципе, это не удивительно, релиз на DVD вышел месяц назад.  В основном, это панегирические высказывания о том, что «фильм стал событием» и «это лучшее российское кино последних лет».

Односторонне-восторженное отношение, как и тотальная критика настораживают.  Репрезентативность таких диаметральных позиций стремится к нулю.

Конечно же,  я посмотрел фильм. И понял, что не смогу пойти в стройной колонне  поклонников «Рассказов». Я не Егор Летов, чтобы всегда быть против,  но в данном случае, как говорил Толстой, «не могу молчать».

Фильм «Рассказы» состоит из четырех эпизодов: «Мир крепежа», «Круговое движение», «Энергетический кризис» и «Возгорится пламя»».  Четыре эпизода – четыре рассказа в рукописи, которую молодой писатель в исполнении Владислава Лешкевича (он же Влади из группы «Каста») приносит в издательство. Рукопись не принимают, но после отказа она ходит по рукам, и работники издательства становятся героями каждой из новелл.

Такую фабулу нельзя назвать новой, оригинальной ее тоже не назовешь.  Итальянский жанр киноновелл сегодня популярен  и уже стал  мейнстримом. «Париж, (Москва, Нью-Йорк) я люблю тебя», «Короткое замыкание», «Мамы» —  малая толика фильмов, снятых в этом жанре за последние годы.

Привязка к рукописи в «Рассказах» смотрится  титульной,  как и участие бывалого рэпера в проекте. Совершенно очевидно, что он появился в фильме просто для завлечения конкретной аудитории в кинозалы. Дескать, «а вы видели фильм, где Влади  из «Касты» снимается»?

Какого-либо актёрского мастерства от Лешкевича не требуется, драматических изменений его образ не претерпевает,   в своих эпизодах он сидит ровно с таким же лицом, как в клипе «Вокруг шум».

Теперь по порядку.  В новелле «Мир крепежа» герой Мерзликина, тамада «новой школы» встречается в кафе с будущими молодоженами, чтобы обсудить проведение свадьбы.  По причинам маниакального стремления невесты к планированию и распорядку,  герои  обговаривают не только условия свадьбы, но также перспективы семейных проблем, подбирают кандидатуры будущих любовников и даже обсуждают даты смертей молодых.

На первый взгляд, достаточно остроумно, но вот дальше этого «остроумно» ничего не клеится. Не понятно, что хотел сказать режиссер этим эпизодом. По сути, новелла строится на диалогах. В них чувствуется ирония, но ей не хватает дыхания. Диалог героев то и дело теряет полярность, прерывается телефонным звонком или приходом официантки.  С одной стороны,  начинает раскрываться тема вкусовщины, чтобы все было «по-европейски», и «фэн-шуй – это круто», с другой – затрагивается тема советского детства с кафе-мороженым.

Видна попытка режиссера иронизировать на разные темы, от семьи до смерти, но цельная картинка не складывается, а посыл – неясен. По словам героя Мерзликина, мужчины на свадьбе «почему-то сами начинают отжиматься на кулаках». Так же происходит и развитие фабулы новеллы – «почему-то». Эпизоду не хватает как раз того, что заявлено в названии, «крепежа», сюжет развивается хаотично и  спонтанно. Не обсудив порядком свадьбу, герои «почему-то» переходят к обсуждению судьбы детей и проблеме измен, скользнув по этой теме – переходят к планированию смерти.   Андрей Мерзликин, при всем к нему уважении, совсем не похож на свадебного тамаду. Образ Димона «Ошпаренного» из «Бумера» стойко закрепился за актером и перебить его этой ролью у Мерзликина не получилось.

Ключевая мысль второго эпизода «Круговое движение» предельно ясна: все в России держится на взятках. Рука руку моет. Нам показан круговорот денег от взятки за липовый техосмотр, до правительственных откатов на самом верху. На этом, как говорится, все. Посыл  ясен, но стоит ли он развернутой демонстрации? Проблеме взяточничества не год и не век, о ней сейчас не говорит только ленивый. Эпизод  «Круговое движение» своей нарочитой наглядностью напоминает журнал «Фитиль».  Михаил Сегал не дает ответа на вопрос, как с коррупцией бороться, он просто констатирует факт. Хочется спросить: «И что?».  Радует участие в этом эпизоде Игоря Угольникова в роли глянцевого «президента России», но, увы и ах, даже он не спасает эпизод от ходульности агитпропа.

Третий эпизод —  «Энергетический кризис».  Потерялась девочка, дочь  чиновника, на её поиски брошены все силы полиции. К поискам привлекают бабушку библиотекаря, обладающую экстрасенсорными способностями.

Бабушка ищет девочку, выражая свои предвидения стихами. Девочку почти находят, но она, чтобы согреться, поджигает томик Пушкина. От этого мистическим образом загорается и бабушка-экстрасенс.

Финал открытый.

«Энергетический кризис» опять же поднимает сразу несколько глобальных вопросов… и так же оставляет их висящими в воздухе.  В первую очередь это, конечно, проблема культурная, вопрос языка, когда для восприятия и понимания Слова необходимо «переводить» стихи на люмпенизированную форму просторечия.  Представленный в новелле «энергетический кризис» — это, конечно, о потерянном сегодня логоцентризме, утрате духовного стержня, распаде национальной идентичности на базе культурного наследия.  Как и во второй новелле – перед нами констатация факта.  Эпизод  похож на  игру в постмодерн с элементом  эстетики Мамлеева, но это «игра в себе» и выхода не предполагает.

Наконец, крайняя новелла «Возгорится пламя». В ней герой Юшкевича крутит роман с красивой, но недалекой девушкой, которая путает Сталина с Лениным, уверена, что акула «млекопитающееся»,  а во Второй Мировой погибла тысяча человек.

Единственное, что она может предложить зрелому мужчине – секс.  «О чем с тобой трахаться?» — вопрошает издатель Макс и бросает миловидную простушку.  Из всех эпизодов «Возгорится пламя» — наиболее цельный и ясный, налицо проблема интеллектуального расслоения и культа потребительства, при котором оболочка приоритетнее содержания, а вещи берутся в кредит для поддержания статуса.  Но опять же не понятно, что со всем этим делать и есть ли выход. Герой новеллы сдается, его чувства не настолько сильны, чтобы взять на себя труд «переучивать» героиню,  перед нами не любовь, только страсть.

В своём интервью «Российской газете» Михаил Сегал  проговаривается, что всё в фильме «вменяемая условность». Пожалуй, стоит с ним согласиться. Именно «условность» и даже слишком «вменяемая».  Фильм вырос из первой новеллы, которую восторженно оценили на «Кинотавре», остальные эпизоды досняты отдельно и были формально объединены.  Эпизодов могло быть и больше, их количество обусловлено хронометражем.  Учитывая кассовый и фестивальный успех «Рассказов», можно ожидать условного продолжения. Это будет вполне «вменяемо».

Алексей Рудевич

Читайте наши статьи на Дзен