Жостово. Из мороза — в розы.

Всего полчаса от метро на комфортабельном рейсовом автобусе по дороге, напоминающей Берендеево царство, — и вы на Жостовской фабрике, где круглый год цветут чудесные цветы…

Чудо радости

Зашли мы с сыном и его друзьями в холодный и снежный декабрьский день в Музей жостовской росписи — и попали в буйное цветение лета! Основной мотив здесь — розы во всех видах, цветочные букеты —  объёмно-живописные, сочные, красочные. Роза художника А. Гогина — многолепестная, глубокая, с опущенным вниз вытянутым венчиком, у Н. Гончаровой розы тугие, упругие, с отогнутыми нижними лепестками, на подносе Г. Беляева они пушистые, округлые, как яркие цветные шарики, у Е. Лапшина — полураскрытые, лёгкие, воздушные, у Л.  Вишнякова — махровые, полностью распустившиеся. Как же возникает это чудо?

Мастер-класс прямо в Музее провела для нас Нина Николаевна Большова:

— Заготовку расписывают масляными красками, как талант и фантазия подсказывают. Никаких трафаретов и образцов. Мы пишем — только Питером! (красками, сделанными в Петербурге, ранее — ленинградскими). Роспись ведём в несколько приёмов, слой за слоем. Мягкую беличью кисть непременно следует класть «на один бок», используем только одну её сторону. Масляные краски обильно разбавляем льняным маслом — мазок получается упругий, долгий. Холодный металл мы делаем тёплым! Роспись идёт обычно по чёрному фону, иногда по красному, синему, зелёному, серебряному. Орнамент по кромке наносится «твореным» золотом — золотым порошком, разведённом в прозрачном лаке или скипидаре, или гульфарбой (белой краской с лаком), которую присыпают алюминиевым порошком. Сначала делают замалёвок —  силуэт букета, затем выправку: накладываем тени, прописываем светлые места, наносим плотные мазки, блики, тонкими линиями прочерчиваем прожилки листьев, тычинки, а уж в конце крупные цветы связываем с более мелкими элементами узора травами, стеблями.

Мы гладим, гладим поднос кисточкой, а сердцевинку ромашки —  тюк-тюк, словно цыплёнок зернышки клюёт! В последнюю очередь художники-орнаментальщики пишут орнамент на бортах — это называется «уборка». После росписи подносы снова трижды покрывают бесцветным лаком с просушкой в шкафу и полируют тонким порошком вручную до зеркального блеска.

Кто таковы Вишняковы

 История жостовского промысла началась в XIX в., когда в ряде подмосковных сёл и деревень бывшей Троицкой волости (ныне Мытищинский район Московской области) — Жостово, Осташкове, Хлебникове, Троицком и др. откупившиеся на волю крестьяне братья Вишняковы организовали свои мастерские по изготовлению расписных лакированных изделий. Сначала это были Филипп и Тарас Вишняковы, затем — Осип и Егор (дети Филиппа Никитовича). В прейскуранте значилось: «Заведение братьев Вишняковых лакированных подносов, марочниц, сухарниц, поддонов, из папье-маше шкатулок, портсигаров, чайниц, альбомов и прочего существует с 1825 г.» Первые металлические подносы, украшенные декоративной росписью, появились в 1830 г., когда Осип Филиппович открыл собственную мастерскую. Постепенно железные подносы вытеснили «бумажные штучки». В 1870-1880-х гг. в здешнем подносном промысле уже было занято более 240 рабочих, в Жостове — 59 человек.

Вишняковы были знатные художники. Самый известный из них — А. Е. Вишняков, племянник О. Ф. Вишнякова, навыки живописца он получил в одной из семейных мастерских. Ещё в молодости он постригся в монахи, около 30 лет жил в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, и только после революции, уже пожилым человеком, стал иногда появляться в Жостово и учить  художников стилю, который теперь называется «старый вишняковский» (жил при этом в Сергиевом Посаде). О нём писал известный исследователь народных промыслов А. В. Бакугаинский, подчёркивавший «непосредственное очарование наивного реализма» художника. А. Вишняков писал мастерски: его розы, лилии и маки, собранные в тугие компактные букеты, окружённые длинными сочными листьями, травами и колосьями, как будто оживают и манят к себе…

Каков он, лучший живописец?

    Работ жостовских мастерских самого раннего периода не сохранилось. Некоторое представление о создаваемых в это время подносах и украшавшей их живописи могут дать описания, приведенные первым исследователем промысла А. Исаевым со слов местных живописцев: «Лучшими живописцами считаются те, которые, наряду с быстротой рук, обладают довольно сильным творчеством: живописец хорош, если у него в голове «и воздух, и вода, и лазурь поднебесная, и струя, что с неба идёт», если он не задумывается нарисовать и «тигру», и «каркадила», и всякого другого зверя, и ландшафт, и узор, и «путет». И пусть все это будет не согласно с природой, пусть небо будет зелёное, деревья красные («кто может указывать   живописцу?»), лишь бы было разнообразие. Это разнообразие таланта поднимает акции мастера, значительно возвышая его рабочую плату».

 В шесть рук

    Над созданием одного подноса в первых – семейных – мастерских трудились, по крайней мере, три человека: коваль, изготовляющий форму, шпатлёвщик, наносящий на поверхность грунт, и живописец, который поднос расписывает, сушит, и лакирует.  И сегодня избранные подносы куют в своих домашних мастерских два потомственных коваля – Геннадий Топтыгин и Юрий Малыгин – так же как и в старое время коваль должен быть «умным по металлу», должен знать «культуру железа».  Тридцать три простых формы — штампуются из тонкой кровельной стали на самой фабрике . «Штампы  как ребята маленькие  — только их уговорить сложнее, чем детей», когда так говорит о подносах заведующий производством, становится ясно, что штампованный поднос имеет такую же «душу», как и кованый. Подносы грунтуют, шлифуют и несколько раз покрывают масляным лаком, обычно чёрного цвета, с просушкой каждого слоя в сушильном «шкафу». Никто из жостовцев не назовет шкафом тот, в котором хранится одежда или посуда, для них шкаф — это только печь.

Душа и тело

     Сегодня за душу подноса отвечает главный художник фабрики Михаил Викторович Лебедев,  а начальник производственного цеха Любовь Ивановна Колякова (Беляева) отвечает за тело подноса. Её первая задача — не допустить того, чтобы в руки художника попал несовершенный поднос, а вторая — не допустить того, чтобы написанный художником поднос был испорчен в дальнейшей обработке.

   Праправнучка одного из основателей жостовского промысла —   Максима Беляева — она работает на жостовской фабрике уже 57 лет. Её первая должность на фабрике была — шкуровщица в цехе детского ведёрка.

— Одно из воспоминаний моего детства, — (перессказывает экскурсовод слова Любови Ивановны Коляковой (Беляевой), — как к нам в Рождество и  на Пасху, на второй день, приходил батюшка Василий Тимофеевич и служил службу перед домашней иконой, а мы вчетвером стояли, молились — отец, мать и две девочки в белых платочках — я и сестра. А братья убегали, не стояли с нами. Батюшка приходил  к нам, потому что Беляевы всегда были прихожанами храма в Осташково, а к кому еще он приходил, я не знаю, тогда это держалось в тайне.  Еще одно воспоминание — как мы с детьми находили возле фабрики бракованные подносы и катались на них зимой с горки…

Прикладное искусство — куда его прикладывать?

 Объясняет Анна Логвинова, экскурсовод Музея Жостовской росписи:

—  Первые двадцать лет жостовские подносы, произошедшие от шкатулок, не могли понять, что они не шкатулки и на них неизбежно будут что-то ставить. Они были открыты любому изображению, любой придуманной картинке — это были настоящие подносы-сны. Но чашки и блюдца «объяснили» подносам, что картинка должна подстраиваться. Ковалям и художникам становилось всё интереснее решать поднос как поверхность, часть которой будет закрыта и обыгрывать это.

Глядя на самоварный поднос, вы никогда не ошибетесь, где положено стоять самовару, а где чашечке. «Поднос полового» подскажет, какой стороной поднос прижимать к животу, чтобы  было удобно и легко разносить чай.  Роспись  подноса стала вступать в диалог с цветами на посуде. Художники изобретали удивительные конструкции цветов,  получали медали, звания народных и заслуженных, людям становилось неудобно ставить поднос на обеденный стол, подносы превратились в декоративные панно, а ремесло обрело статус уникального вида русского народного искусства.

В 21 веке подносу захотелось снова стать нужным, носимым на руках. Это очень хорошо прочувствовали финские дизайнеры Ааму Сонг и Йохан Олин: они придумали восхитительную сумочку из двух подносиков (с которой я иногда появляюсь в музее — в ней лежат подарки для тех, кто правильно отвечает на вопросы промысле в ходе экскурсии). Подарки можно носить в сумке, а передавать их счасливчикам — на одном из боков сумки! А ещё вот какое удивительное применение мы нашли жостовским подносам — прямо в эти дни в ГУМе  стоит первая в истории нашей галактики рождественская елка, украшенная жостовскими подносами!

Наталья Лясковская

Читайте наши статьи на Дзен