«Тихий Дон» Мастерской

Вот уже много лет режиссеры театра не решались поставить монументальный «Тихий Дон». Опыт Большого Драматического Театра рискнула повторить «Мастерская» Григория Козлова из Санкт-Петербурга. Спектакль показали в Москве в рамках фестиваля «Золотая Маска». Его уже успели окрестить «чистой жемчужиной русского духа». Редактор «Кириллицы» сходил на спектакль и выяснил, зачем стоит тратить на него 8 часов своей жизни?

 Григорий Козлов с актерами театра «Мастерская» взялся рассказать о житие хутора Татарского, описанного в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон». В результате получилось эпическое восьмичасовое действо с тремя антрактами.

В спектакле удивительным образом переплетаются личное и общественное: трагедия одного человека разворачивается на фоне глобальных перемен, краха устоев и всеобщего хаоса. Кроме любовной истории Григория Мелехова в эти восемь часов зритель переживает всю историю российского казачества.

Чтобы понять всю трагедию разлома народа, режиссер ввел в спектакль большое количество сцен с танцами и казачьими песнями. Зритель видит и понимает, каким «единым телом» было русское казачество. И оттого еще страшнее смотреть на последствия кровавой Гражданской войны, разрушившей все до основания.

По отзывам критиков, у Козлова получился настоящий «большой драматический театр», персонажи глубоко проработаны и мастерски сыграны и это несмотря на то, что «Тихий Дон» — первая постановка студентов мастерской Григория Козлова в Санкт-Петербургской академии театрального искусства.

«Тихий Дон» Г.Козлова похож на трехступенчатую ракету. Роман начал изучать еще курс Григория Козлова 2001-2005 гг. Вторая ступень «ракеты» — следующий курс, составивший ядро Театра «Мастерская». И он не дошел до конечного результата. Наконец, с последним курсом ракета-премьера вышла на сценическую орбиту. Больше 10 лет понадобилось, чтобы внутренняя театральная работа перешла в новое качество, и родился спектакль-эпопея».

Этнография спектакля

«Спектакль чуден не бьющими на эффект режиссерскими приемами. Вспоминаются 2-3 сквозных метафоры. Скажем, бабы «косят» платками, мужики-солдаты «косят» людей полами шинелей.

В сценографии только необходимое. Дон спереди: натуральная бурлящая вода в резервуаре перед рампой. В этой воде полощут белье, болтают ногами девушки. Дон сзади: поблескивает лунная дорожка.

По краям телеги с сеном, они обеспечивают эффект динамики, мгновенную смену действия. И стены хат из циновок. Вот, собственно, и все. Да еще проекция: то подсолнухи, то кресты. Однако в лаконичном оформлении Михаила Бархина — огромный мир войны и житейских будней, радостей и горестей».

Вольно и просторно течет казачья жизнь — цветная, тяжелая, мерная, ладная, природная. Молодые колобродят, любятся, ссорятся, милуются, ревнуют, делают глупости, а старики твердо хранят устои.

Поражает не тольво визуальная сторона спектакля, но и «звуковая». Исподволь мы привыкаем к донскому говору (от него потом трудно отойти), к главным и неглавным персонажам.

Этот спектакль, полный этнографии, ритуала, документальности, орнамента, не был бы значительным, если Григорий Козлов не выражал бы отношения ко времени и не решал бы через это отношение глубокие педагогические задачи. Играя цельные натуры, бывшие студенты Козлова не забывают, что они — здешние, не такие. Есть в этой работе тоска по норме, тоска современных горожан, тоска урбанистической цивилизации по невозможности вернуть эпос, эпическое миропонимание, свойственное героям Шолохова.

Эта работа в каком-то смысле слова — о давно ушедшей под воду Атлантиде с казаками-гиперборейцами. Цельные люди, слитые с природными процессами, стихиями, люди, живущие без концепции жизни, без проекта жизни. В спектакле несколько раз используется такой образ: казаки пьют из крынки молоко, молоко проливается на грудь. Бытовой, расхожий знак рождает рефлексию. Герой задумывается, прислушивается к себе и гулу пространства — увидеть, разглядеть в случайности знак, потрудиться придать ему значение — это свойства человека эпической культуры. Артисты Козлова в этом смысле умело балансируют на желании постичь того заповедного человека и физической невозможности стать таким, быть им.

«Как хочется, чтобы этот спектакль увидела Россия, увидел мир. Ведь это наша победа, это наш театр, которого нигде больше не сыскать, выросший из гениального текста, обеспеченный «золотом» труда и таланта, поразительная и плодотворная трата ума и души. Но шумят-гремят «пустые бочки», бешеные деньги вливаются в бездарные «проекты», люди без всяких дарований занимаются успешным самопиаром. А режиссёры, реально умеющие работать с актёрами, уходят «детей спасать», учить молодых, на энтузиазме за копейки делать изумительные вещи. И поэтому «большой драматический театр» нашёл свой приют в студенческом спектакле, вот оно как».

Анастасия Некрасова

 

 

 

 

 

 

Читайте наши статьи на Дзен