Мастера короткого жанра

Лев Толстой ценил частушки и активно призывал собирать и записывать их. Федор Шаляпин, наоборот, терпеть их не мог, называл пошлостью, исполняемой под немецкий инструмент — то есть гармонь.

Город ли, деревня ль породили этот, быстро прижившийся и совершено неистребимый жанр, никто и не знает толком. Когда плавный хоровод уступил место лихой пляске, нашлось место и для частушки — короткой задорной песенки, исполняемой под быстрый, то есть «частый темп». А кому танцы дороже тихого спокойного вечера? Конечно, парням да девушкам. Поэтому, наверное, самый распостраненный вид «коротушки» — любовная.

Я спрошу тебя, малина,
Зреешь ли, алеешь ли?
Я спрошу тебя, Маруся,
Любишь ли, жалеешь ли?

Но и частушка может внезапно показать нам другую свою сторону. Подобно поизведениям японских поэтов, в нескольких строчках успевающих показать и пейзаж, и настроение, и чувства, русские частушечники могли выразить и горе, и ревность, и одиночество.

Ягодиночку убили,
Да мне бы умереть,
Гуси к югу потянулись,
Так и мне бы улететь…

Пела это вдова и плакала. И неправильно было бы думать, что это — от недостатка чувств. Веселый быстрый строй песни давал понять: женщина не хочет никого заставлять страдать, просто высказывает то, что у нее на сердце.

Частушка до сих пор живет и развивается. Известны сочинения времен Второй мировой войны.

На пригорочке качается невыжатая рожь,
Распроклятая Германия сгубила молодежь!

Да и в наши дни человек, рожденный в СССР, нет-нет, да и вспомнит:

Ленька Брежнев, открой глазки!
С мясом нет уже колбаски!
В пять утра кричит петух,
Магазин закрыт до двух!

  

Михаил Боскин, без названия.

Ольга Майорова

Читайте наши статьи на Дзен