Опричнина Ивана Грозного: какие остаются вопросы

Всенародный вопль поднялся на Москве. Люди потребовали от бояр и высшего духовенства, чтобы те любым способом вернули царя на престол, в противном случае грянет буря. Бояре явились к Ивану IV с челобитьем, моля его возвратиться в Москву и назвать те условия, на которых он согласился бы снова править. Чуть позже царь прислал им свои требования, которые бояре и высшее духовенство приняли без споров. Так вкратце эти события излагают большинство историков.

Главным пожеланием Ивана IV по возвращении было учреждение так называемой «опричнины» — его личного удела с особым войском, где он властвовал бы безраздельно, не считаясь с другими государственными институтами, лично назначал бы бояр, казнил и миловал по собственной воле. Под опричнину была выделена большая часть государства, другая же его часть получила название «земщина». Установление опричнины стало началом террора против знати, из-за которого Ивана IV прозвали Грозным.

В чём смысл опричнины

В описании опричнины есть ряд нелогичных моментов. Выходит, что как будто царь совсем отказался от вмешательства в управление земщиной, и в ней руководство взяли одни бояре. Далее складывается ложное впечатление, что царь раньше, до опричнины, не мог единолично принять решение о казни без суда и следствия. Но ведь царь был верховным судьёй в государстве, и его слово было законом. Кто мог ему помешать?

Получается, будто опричнина не усиливала власть царя, а напротив – территориально ограничивала её. Она создавала два параллельных аппарата государственного управления вместо единого, и от одного из них царь сам как бы полностью отстранялся. Однако другие факты указывают на то, что царь не уступал верховной власти и над земщиной, продолжая и там вершить судьбами,  в частности, чинить расправу без суда.

На эту несообразность давно обратили внимание некоторые историки. Как заметил Василий Ключевский: «Опричнина при первом взгляде на неё, особенно при таком поведении царя, представляется учреждением, лишённым всякого политического смысла. В самом деле, объявив в послании всех бояр изменниками и расхитителями земли, царь оставил управление землёй в руках этих изменников и хищников», а «опричнина получила задачу политического убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства».

То есть опричнина не имела цели переделать строй государства Российского и Иван Грозный не пытался извести крамольное боярство в своём црстве, а лишь пассивно оборонялся от него. Но зто не вяжется со сведениями о массовых казнях.

Хотел ли царь избавиться от бояр

Введение опричнины приобретает некоторый смысл, если представить её как чрезвычайную систему мер, направленную на искоренение неблагонадёжных, потенциально мятежных слоёв знати. Именно такую концепцию опричнины защищал в середине XIX века историк Сергей Соловьёв. Её позаимствовал Ключевский, отметив, однако, что опричнина в жизни не соответствовала её замыслу.

При Сталине официально насаждалась мысль о прогрессивности опричнины. Она якобы была нацелена на окончательную ликвидацию феодальной раздробленности и на возвышение служилой знати – дворянства – в противовес родовой аристократии, вынашивающей сепаратистские планы. Во второй части знаменитого фильма Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный» Сталин увидел несоответствие этой установке.

Однако ещё в начале XX века советский историк Степан Веселовский доказал, что принятые Иваном Грозным меры не привели к уничтожению остатков удельной системы и ослаблению боярства как сословия. Репрессии обрушивались в одинаковой степени на боярство, дворянство и купечество. Во второй половине XX века исследования Александра Зимина, Владимира Кобрина и Руслана Скрынникова подтвердили эти выводы. Опричнина, определяемая как антибоярская политика, теряла смысл.

Означает ли это, что правы были Николай Карамзин, Николай Костомаров, Дмитрий Иловайский и некоторые другие историки XIX столетия, рассматривавшие опричнину исключительно с точки зрения психологии – как следствие помешательства царя?

А была ли опричнина

Возможно, стоило бы заново обратиться к первоисточникам и провести их критическую ревизию. Ведь до сих пор не найден текст царского указа об учреждении опричнины, если он вообще существовал. На это обратил внимание ещё до революции Сергей Платонов (правда, в наличии опричнины он не сомневался).

Есть также разночтения в источниках, касающиеся характера разделения на опричнину и земщину. Например, в «Летописной книге» князя Семёна Шаховского, написанной в 20-е годы XVII века, сказано про Ивана Грозного: «Царство своё, порученное ему от Бога, разделил на две части: одну часть себе отделил, другую же часть царю Симеону Казанскому поручил и устроил его в Москве царём; сам же отошёл в один из худших городов, Старицу, и там проживал много времени. И свою часть народа и городов прозвал опричниной, а другую часть, царя Симеона, земщиной». Но временными рамками опричнины принято считать 1565-1572 года, а Симеона, одного из Чингизидов, Иван Грозный формально назначил царем в Москве всего на один год (1575/76 гг.) и уже после формального упразднения опричнины. И столицей опричнины вроде была Александровская слобода, а не Старица. Кто напутал?

Впрочем, так как нет явного указа об учреждении опричнины, то нет и указа об её ликвидации. Многие историки полагают, что опричнина под другими названиями существовала до смерти Ивана Грозного. Но ясности в этом вопросе нет.

Противоречия возникают и при попытках установить истинный размах репрессий Ивана Грозного и имена его жертв. Некоторые из тех, кого в одних источниках причисляют к убитым по его приказу, согласно другим источникам, оказываются живы-здоровы ещё несколько лет спустя после своей «смерти», как, например, бывший митрополит Филипп Колычев и вдова младшего брата Ивана Грозного Дмитрия – Ульяна (инокиня Александра).

Рассказы о казнях при Иване Грозном содержатся только в исторических документах, принадлежащих перу иностранцев и  написанных уже после его смерти – например, в сочинении о России англичанина Джона Флетчера. Эта книга тогда же, в начале XVII века, была запрещена английским парламентом из-за содержающейся в ней явной клеветы на дружественную страну (то есть Россию). Другим свидетельством о душегубствах Ивана Грозного и об опричнине служат воспоминания двух немцев, якобы служивших в опричном войске, – Таубе и Крузе. Но мы ничего не знаем о них, кроме того, что эти авторы сами сообщили о себе.

В истории опричнины уже трудно отделить исторические факты от привнесенных в нее легенд. Но, очевидно, это необходимо сделать.