«Освобожденная женщина Востока»: что это понятие значило в СССР

Существовавший в сознании европейцев образ восточной красавицы, запертой в гареме, в эпоху СССР претерпел значительные изменения. Вместо бесправной азиатки, укутанной в паранджу с ног до головы, в обществе возникло новое понятие – «освобожденная женщина Востока». Руководство страны сознательно культивировало в республиках Средней Азии новый тип советской гражданки: независимой труженицы, активно участвующей вместе со всеми в строительстве коммунизма.

Они нуждались в помощи

Сотрудник Таджикского государственного университета права, бизнеса и политики Райхона Мирмаматова и кандидат исторических наук Иномджон Мамадалиев совместно написали статью «К вопросу o раскрепощении женщин-мусульманок Средней Азии во второй половине XIX – начале XX вв. (на материалах «Туркестанского сборника»)», которая была опубликована в журнале «Вестник ТГУПБП» (2014 г.). В своей работе исследователи подтвердили, что более столетия назад во многих исламских странах положение женщин было далеко не завидным. Необходимость раскрепощения представительниц прекрасного пола, важность их освобождения от невыносимой социальной и семейной тирании понимали многие религиозные и общественные лидеры, деятели культуры.

«Однако почвой и началом всего этого является появление самой идеи о равноправии или роли женщины в обществе и в быту, а идея возникла еще в период возникновения джадидского движения в самой Средней Азии еще в конце XIX века», – считают Р. Мирмаматова и И. Мамадалиев.

Специалисты признают, что переосмысление положения женщины в данном регионе началось под влиянием двух факторов. С одной стороны, джадиды-просветители ориентировались на опыт исламской Турции, где к тому времени уже открыто заговорили о предоставлении женщинам различных социально-экономических прав. С другой стороны, нельзя не признать влияние Российской империи, включившей Среднюю Азию в орбиту своих геополитических интересов в XIX веке.

После присоединения Туркестана в русском обществе стали активно обсуждать проблему униженного положения восточных женщин. Преследуя собственные цели, имперские власти обосновали свою цивилизаторскую миссию в новой колонии необходимостью защиты прав местных представительниц прекрасного пола от патриархальной деспотии.

По мнению Р. Мирмаматовой и И. Мамадалиева, женский вопрос в Средней Азии был политизирован еще в конце XIX века. Но настоящую свободу и равноправие местным жительницам принесла лишь советская власть, ведь только в 20-е годы ХХ века в союзных республиках стартовала общественная кампания, получившая название «Худжум», в рамках которой тысячи женщин отказались от ношения паранджи.

Женщина как угнетенный класс

Тема «Освобожденной женщины Востока» интересует многих исследователей, в том числе из дальнего зарубежья. Так, в 2007 году издательство Университета Индианы выпустило сборник научных статей Everyday Life in Central Asia: Past and Present («Повседневная жизнь в Центральной Азии: Прошлое и настоящее»). В эту книгу вошла работа известного американского исследователя Дугласа Нортропа (Douglas Northrop), которая называется «Ограниченное освобождение: гендер, революция и паранджа в повседневной жизни в Советском Узбекистане». Западный историк считает, что коммунисты, следуя своей идеологии, приравнивали закрепощенных женщин Востока к местному угнетенному пролетариату.

Дуглас Нортроп отмечал, что марксистские идеологи записали представителей исламского духовенства в классовые враги, и при таком раскладе жертвами этих угнетателей выступали и несчастные женщины, вынужденные подчиняться дискриминирующим нормам шариата. Коммунисты, прибывшие в Среднюю Азию из России, увидели в местных женщинах потенциальных союзниц, которых можно привлечь на свою сторону, пропагандируя гендерный паритет. К тому же новой власти было не на кого опереться в социальном плане: пролетариата как такового в данном регионе не наблюдалось, а беднейшие крестьяне оказались далеки от постулатов марксизма.

Именно по этой причине, уверен Дуглас Нортроп, в республиках Средней Азии была организована государственная кампания, направленная против ношения паранджи и других проявлений гендерного неравенства.

«Для многих местных женщин, как на то и надеялись партийные активисты, гендерные проблемы представлялись особо важными, и для них худжум являлся предзнаменованием достижения большего равенства в отношениях между мужчиной и женщиной. Сотни, даже тысячи таких женщин сбросили с себя паранджу», – констатировал американский исследователь.

Но вместе с тем коммунисты поставили представительниц прекрасного пола в сложную ситуацию, так как они были вынуждены лавировать между установками партии, с одной стороны, и национально-культурными традициями, с другой. Например, на работе или во время массовой демонстрации женщины появлялись без паранджи, а покидая общественные места, снова ее надевали. Причем некоторые «несознательные», по мнению коммунистов, гражданки горячо возражали против принудительного запрета на ношение паранджи, ссылаясь на религиозные наставления духовенства.

Вообще, среди западных историков утвердилась точка зрения, что в XIX веке власти Российской империи использовали угнетенное положение женщин Средней Азии как доказательство социально-культурной отсталости этого региона. Что само по себе оправдывало активную территориальную экспансию ради благой цели – вмешательства в семейную и бытовую жизнь населения новой колонии. Точно так же советская власть, стремясь укрепить свои позиции в данном регионе, оказывала давление на общество, проводя политику раскрепощения восточной женщины.

Комсомольская свадьба

Доктор исторических наук, известный этнолог Сергей Абашин согласен далеко не со всеми выводами своих западных коллег. Об этом ученый высказался в книге «Советский кишлак. Между колониализмом и модернизацией» (2015 г.). Автор считает, что борьбу за права женщин нельзя рассматривать лишь как оправдание колониальной политики, проводимой на востоке и Российской империей, и СССР. Ведь наряду с внешним давлением в самом среднеазиатском обществе к началу ХХ века назрели определенные перемены. К тому же интересы различных социальных групп и отдельных личностей совпали с позицией коммунистов по этому вопросу.

В своей книге С. Н. Абашин описал так называемую комсомольскую свадьбу, которая состоялась в небольшом узбекском кишлаке Ошобе в 1966 году. Бракосочетание неких К. и К-хон стало настоящим событием для всех местных жителей, поскольку было организовано наперекор всем местным обычаям, без согласия родителей и родственников невесты, которые даже не пришли поздравить молодых.

Дело в том что парень К. был инвалидом, и его не считали подходящей партией для красавицы К-хон. Но будущий жених не смирился со своей участью, он обратился в прессу, к районному начальству, призвал на помощь уважаемых людей. В результате местные власти решили устроить из бракосочетания влюбленных показательное мероприятие, чтобы подтвердить: освобожденная женщина Востока может выйти замуж за своего избранника, проигнорировав мнение родителей и многочисленной родни.

К. не заплатил положенного калыма, К-хон не получила приданого. Само торжество прошло на территории возле школы, а на столы для гостей безо всякого стеснения поставили запрещенные для мусульман алкогольные напитки. Праздничную атмосферу создали артисты, приглашенные районным начальством.

Кстати, история с комсомольской свадьбой имела продолжение. В 1985 году сын вышеупомянутых К. и К-хон тоже женился в соответствие с линией партии и правительства. В то время в самом разгаре была антиалкогольная кампания, развернутая по всей стране по инициативе генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева. И районное руководство предложило К.: «Ты первый делал свадьбу с водкой, теперь ты первый делай свадьбу без водки». Поэтому торжество по случаю бракосочетания, состоявшегося в этой политически правильной узбекской семье в 1985 году, было безалкогольным.

Перемены и компромиссы

Как указывал С. Н. Абашин, в советский период положение женщины в среднеазиатских республиках действительно заметно улучшилось, особенно с 50-х годов ХХ века. Раньше жениха для своей девочки выбирали исключительно родители и ближайшие родственники, когда ей было всего лишь 11-13 лет. Понятно, что в этом возрасте личные симпатии и брачные предпочтения еще не сформировались. Будущие невесты, полностью зависимые от отца с матерью, и не думали перечить. Ситуацию изменили советские законы, просто повысившие брачный возраст. В результате родственникам пришлось считаться с предпочтениями совершеннолетних юношей и девушек.

«Сыну или дочери стали предлагать дать свою оценку возможному будущему супругу, для чего иногда организовывали их встречу на нейтральной территории», – уточнял С. Н. Абашин.

Впрочем, чаще всего мнение молодых особой роли не играло. Решение принимали уважаемые члены семьи, они вели переговоры, обсуждали размер калыма и детали свадебной церемонии, согласовывали необходимые затраты. А дети почти никогда не протестовали, ведь им с младенчества внушалась социально-психологическая установка о беспрекословном подчинении старшим. Даже если девушка поначалу отказывалась от неприглядного жениха, как правило, родителям удавалось принудить ее к браку.

Так что романтичная история К. и К-хон – это редкое исключение из правила.

Кино и геополитика

Во многих советских газетах, фильмах и книгах был буквально растиражирован образ освобожденной женщины-азиатки. Пожалуй, одним из наиболее ярких художественных произведений на данную тему, является кинолента режиссера Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни», вышедшая на экраны в 1970 году.

Несмотря на развлекательный жанр, фильм имеет глубокий идеологический подтекст. Доктор исторических наук Александр Костров в статье «Белое солнце геополитики» (опубликована в журнале «Новый исторический вестник», №1 за 2017 г.) говорил, что кинолента представляет собой социальный политкорректный продукт, подчиненный государственной политике.

«Вместе с тем историко-революционное и историко-военное кино выполняло в советском обществе такую же роль, какую выполнял вестерн в обществе американском. Это – воспевание своих методов защиты и расширения контроля над пространством, а также своих культурных героев, эти методы применяющих», – писал А. Костров.

В образе красноармейца Сухова ученый увидел некий аналог современных «вежливых людей», то есть русских военных, отстаивающих и проводящих государственные интересы. Бывшие же жены басмача Абдуллы, соответственно, символизируют угнетенных жителей Средней Азии, которые нуждаются в защите и контроле со стороны. Так русская экспансия на восток начинает казаться легитимной с точки зрения охраны гуманистических ценностей.

Читайте наши статьи на Дзен