Чумной бунт в 1771 году: почему москвичи начали громить церкви

Эпидемия чумы в Москве в 1770-1772 годах была последней крупной вспышкой «моровой язвы» в Европе и стала тяжелым испытанием для всей России. В ходе этой болезни, по разным данным, погибли от 50 до 100 тысяч человек. Некоторые исследователи приводят цифру в 200 тысяч погибших. Москва, фактически опустела.

Однако, как это ни парадоксально, именно эта эпидемия дала импульс к развитию многих отраслей российской инфраструктуры. Улучшилась общая санитарная обстановка в Москве, увеличилось число бань, ко всему прочему Екатерина II, на время царствования которой и пришлась вспышка этой болезни, приказала создать в городе водопроводную систему. Строительство последней продолжалось 26 лет.

По самой распространенной версии, чума пришла к нам через Молдавию и Украину, куда в свою очередь попала из Османской империи, с которой Россия тогда вела войну. Через зараженных солдат и трофеи: шелк и шерсть.

В основном болезнь поражала городскую бедноту и рабочих мануфактур. Здесь нужно отметить, что Москва тех лет не отличалась особо благоприятной санитарной обстановкой. Воду люди брали из речек, протекающих через город, системы утилизации мусора не существовало, в городе было множество бродячих животных. Не имелось в Москве и достаточного количества бань и больниц. Все это стало появляться уже потом, в рамках борьбы с заразой.

Первая вспышка болезни произошла в ноябре 1770 года в Московском генеральном госпитале Лефортовской слободы. Тогда погибли 25 из 27 находившихся в больнице людей. Одним из выживших был доктор Афанасий Шафонский, который и диагностировал чуму, он же стал одним из активных борцов с эпидемией.

Следом, в марте 1771 года, на Большом суконном дворе за неделю умерли 130 рабочих. Фабрику закрыли, а выживших рабочих перевели за город. Но эпидемию было уже не остановить.

Характерно, что московская знать, поняв, что в городе началась эпидемия, еще до карантина массово покинула столицу. Москву оставили главнокомандующий Пётр Салтыков, гражданский губернатор Иван Юшков и обер-полицмейстер Николай Бахметев. Фактически главным начальником в городе стал генерал-поручик Петр Еропкин, который и ввел карантин, закрыв Москву для выезда из неё людей.

Москвичи заболевали все сильнее, но к врачам не шли. Простонародье видело во врачах, во-первых, иностранцев, к которым доверия не питало, а во-вторых, людей непонятной специальности, кого-то сродни чародеям. Более того, по городу ходили слухи, что если попасть в больничный карантин, то живым оттуда уже не выйти.

Тем не менее народ нашел иной способ «лечения». Внезапно, люди массово пошли молиться об исцелении к Боголюбской иконе Божией Материи. Икона тогда находилась на Варварских вратах Китай-города.

Однако московский архиепископ того времени Амвросий (Зертис-Каменский) сразу выступил против такого столпотворения, поскольку понимал, что оно только увеличит риск распространения чумы. Сама икона по приказу архиепископа была перенесена в церковь Кира и Иоанна. И это, естественно, не понравилось страждущим. Более того, поползли слухи, что Амвросий присвоил себе пожертвования верующих, которые были собраны в ходе молебнов в Китай-городе, хотя деньги были опечатаны. Все это послужило причинами для начала стихийного восстания.

15 сентября около десяти тысяч человек вооруженных камнями и палками с криками «Богородицу грабят!» ворвались в Кремль и сами разграбили Чудов монастырь. На следующий день бунт набрал еще большие обороты, и восставшие прорвались уже в Донской монастырь, где скрывался архиепископ Амвросий. Толпа стащила его с хоров храма и забила до смерти.

Другая часть толпы штурмовала и уничтожала больницы и карантинные дома, то есть разрушала и без того недостаточно качественную эпидемиологическую инфраструктуру города.

Подавлять восстание пришлось Петру Еропкину. К счастью, в его распоряжении был солдатский корпус численностью 10 тысяч человек. К концу дня 16 сентября правительственные войска отбили Кремль. Но 17 сентября бунтовщики вновь его осадили, а вместе с ним и Еропкина с гарнизоном. Дабы избежать кровопролития генерал-поручик выслал парламентёра, но его закидали камнями «чуть ли не до смерти».

Этот инцидент стал последней каплей, переполнившей чашу терпения. Правительственные войска двинулись в бой, расстреливая восставших картечью и пушками. После трехдневных сражений, унесших жизни около ста человек, восстание было окончательно подавлено. В то же время на помощь Еропкину в борьбе с бунтовщиками и эпидемией уже спешил с войсками Григорий Орлов.

В рамках следствия по делу о восстании в суд были доставлены около 300 человек. Четверо зачинщиков были казнены и, более того, за убийство архиепископа Амвросия преданы анафеме. Еще 200 наиболее активных участников были сечены кнутом и отправлены на каторгу.

Орлов же параллельно с ликвидацией последствий бунта организовал и борьбу с эпидемией так, что уже к декабрю 1771 года она фактически закончилась. За что впоследствии он был награжден, равно как и подавивший восстание Петр Еропкин. Хотя последний просил императрицу его уволить за приказ открыть огонь по мирным гражданам. Кстати, в рамках борьбы с чумой императорским указом было запрещено хоронить людей в черте города, дабы избежать распространения болезни. Были открыты новые кладбища, например, Ваганьковское, которое ныне находится уже в черте Москвы и даже считается «элитным».

Читайте наши статьи на Дзен