«Неизвестная»: почему картина Ивана Крамского считается самой загадочной в русской живописи
Знаменитую «Неизвестную» кисти Ивана Крамского иногда именуют «Русской Джокондой» – столь загадочен и волнующ этот запоминающийся женский образ, бесспорно входящий в список шедевров отечественной живописи. Любуясь гордым, слегка надменным выражением ее красивого лица, мы теперь едва ли можем понять чувства представителей высшего света, впервые увидевших картину на выставке в Императорской Академии наук в Петербурге 2 марта 1883 года. А между тем, сам художник-передвижник сознавал: его «Неизвестная» в глазах аристократии – все равно что брошенная перчатка…
Скандал и тайна
Сегодня нам кажется, что «Незнакомка» Ивана Крамского – совершенно неотъемлемая часть музейной коллекции Государственной Третьяковской галереи, хорошо знакомая нам с самого детства. Но тогда, в начале 1880-х, сам Павел Михайлович Третьяков покупать нашумевшую новинку вовсе не спешил, и знаменитый женский портрет перекочевал из частной коллекции в Третьяковку лишь спустя много лет после смерти ее основателя – в 1925 году. Сам Иван Крамской, вопреки обыкновению, также держал подробности своей работы над портретом «Незнакомки» в непроницаемой тайне. Нигде и никогда, ни в дневниках, ни в письмах, Крамской ни словом не обмолвился о том, кто изображен на портрете и что этой картиной он хотел сказать миру..
«Незнакомка» же молчаливо бросала вызов современникам одним своим видом. Одетая во все лучшее, на писке последней моды – шляпка «Франциск», украшенная перьями, пальто «Скобелев» с отделкой собольим мехом, дорогие кожаные перчатки – она явно не вписывалась в каноны дворянского этикета, по которым ее наряд смотрелся чересчур вычурно. Еще непристойнее была сама ее поза — она находилась одна в открытой двухместной коляске, тогда как даме из высшего света пристало иметь сопровождающего, кого-то из членов семьи или хотя бы компаньонку.
Возмущенный столь фривольным поведением «Неизвестной», критик В. Стасов называл эту картину Крамского «Кокотка в коляске», полагая, что талантливый живописец изобразил на ней не что иное, как отрицательный образ богатой содержанки. Позднее в частной коллекции Душана Фридриха в Праге был обнаружен эскиз Ивана Крамского к портрету «Неизвестной», который отчасти подтверждал данную версию. Дама, изображенная на эскизе в том же положении, куда более резка, надменна и откровенно вульгарна, что с очевидностью выдает в ней даму легкого поведения. Однако что-то заставило Крамского отказаться от такой прямолинейности, смягчить и облагородить черты лица своей «Неизвестной», сделав ее образ гораздо глубже, интереснее и неоднозначнее.
Предполагаемые прототипы
Версий о том, кто именно стал прообразом «Неизвестной», до сих пор существует довольно много, и ни одна из них не может претендовать на бесспорную истинность. Согласно самой популярной версии, образ загадочной дамы в коляске был навеян художнику трагическим поворотом судьбы второй морганатической супруги Александра II, светлейшей княгини Юрьевской, известной так же как Екатерина Михайловна Долгорукова. Оставаясь фавориткой императора при живой супруге более 15 лет, Екатерина Долгорукова, подобно «Неизвестной», не стеснялась бросать вызов светскому Петербургу, так же разъезжая в открытой коляске в одиночестве, а иногда – непростительная дерзость! – вместе со своим царственным возлюбленным.
Любовь императора к Долгоруковой была столь сильна, что, овдовев, он немедля вступил со своей давней избранницей в законный брак вопреки порядкам императорского дома и даже лелеял мечту когда-нибудь отречься от престола, чтобы познать с ней радости простой семейной жизни. Однако внезапная трагическая гибель императора 1 марта 1881 года резко обрывает, казалось, только-только начавшееся, наконец узаконенное после стольких лет ожидания семейное счастье, и новый император Александр III, питавший к фаворитке отца понятную ненависть, вынуждает ее покинуть двор и уехать вместе с детьми за границу.
Возможно, столь резкий поворот судьбы княгини подтолкнул Крамского к созданию в 1882 году его «Неизвестной» – свободной, смелой женщины, располагающей большими деньгами и положением, но чуждой великосветских предрассудков. Тогда понятен и образ Аничкова дворца на Невском проспекте, который фоном изображен на знаменитом портрете. Быть может, прекрасная незнакомка не проезжает мимо дворца в коляске, а навсегда покидает его?..
Впрочем, далеко не все искусствоведы готовы согласиться с этой версией, ссылаясь на отсутствие портретного сходства и добрые отношения Ивана Крамского с императорской семьей Александра III, с учетом которых живописец едва ли стал бы изображать опальную фаворитку погибшего императора. В то же время автор книги «Судьба красоты. Истории грузинских жен» Игорь Оболенский высказал предположение, что прототипом «Неизвестной» стала фаворитка другого императора – Александра І.
Фрейлина императрицы Марии Федоровны княжна Варвара Туркестанишвили, утратив расположение монарха после рождения ею дочери, не перенесла удара и свела счеты с жизнью. Увидев как-то камею с портретом княжны, художник так вдохновился восточной красавицей, столь трагически окончившей свои дни, что запечатлел ее образ в своей лучшей работе, полагает исследователь.
Еще одна весьма спорная версия гласит, что «Неизвестная» была вдохновлена образом некой знакомой художника, крестьянки Матрены Саввичны, которая якобы стала законной супругой одного из представителей графского рода Бестужевых. Однако история о чудесном замужестве – скорее одна из городских легенд, а образ томной красавицы на портрете Ивана Крамского едва ли напоминает крестьянку. Скорее уж черты простой натурщицы читаются в эскизе из пражской частной коллекции, нежели в конечной версии знаменитой картины.
Наконец, согласно последней из популярных версий, русский живописец мог изобразить в роли «Неизвестной» собственную дочь Софью Крамскую, так же, как и отец, отличавшуюся незаурядным художественным талантом. Сравнивая знаменитый портрет «Неизвестной» с портретом «Девушки с кошкой», на котором Крамской изобразил юную Софью, искусствоведы находят в чертах двух женщин очевидное сходство.
Тем не менее заведующая Третьяковской галереи Татьяна Юденкова в одном из интервью категорически отметает правдоподобность данной версии, утверждая, что живописец никогда не стал бы изображать собственную дочь в столь щекотливом амплуа. По ее словам, Софья действительно позировала отцу в коляске во время работы над «Неизвестной», но лишь затем, чтобы он мог правильно зафиксировать позу на картине. Сравнивая «Неизвестную» с провокационными образами Анны Карениной Льва Толстого или Настасьи Филипповны Федора Достоевского, искусствовед утверждает, что красавица на портрете Крамского – это лишь собирательный образ эпохи, когда жил и творил выдающийся художник.
Читайте наши статьи на Дзен
