Николай Ежов: что он сказал в своем последнем слове
Падение Николая Ежова, всего за два года превратившегося из всесильного наркома НКВД в подсудимого, было стремительным. Но даже в застенках Сухановской тюрьмы он до последнего верил, что Сталин его помилует. Его арест, следствие и последнее слово стали мрачным эпилогом эпохи «Большого террора», главным архитектором которого он сам и был.
Арест в кремлёвском кабинете
В апреле 1939 года карьера «железного наркома» рухнула. По данным историка Леонида Наумова, арест произошел буквально в коридорах власти — при выходе из кабинета Георгия Маленкова. Всего за несколько часов до этого Ежов, чувствуя приближающуюся опалу, добился встречи со Сталиным. На аудиенции он в отчаянии обвинил самого Маленкова в потворстве «врагам народа», но вождь остался непреклонен.
Предки Ленина: какие факты о них скрывала советская власть
Когда вслед за Ежовым в кабинет вошел Лаврентий Берия, судьба бывшего хозяина Лубянки была решена. По легенде, Маленков, наблюдая за арестом, бросил фразу: «Сын за отца не в ответе», дав понять, что семья репрессиям не подвергнется.
Тюрьма, нервы и записка Берии
Ежова доставили в Сухановскую тюрьму — место, откуда живыми выходили единицы. Его поместили в крошечную камеру с прикрученной к стене табуреткой и нарами, где за ним круглосуточно наблюдал охранник, не давая возможности покончить с собой.
Не выдержав давления, у Ежова случился нервный срыв. После этого он написал отчаянную записку новому главе НКВД Берии, клянясь в преданности партии и Сталину. Ответа не последовало.
Обвинения
Впрочем, это не помогло. Да и Берия на записку не ответил. Вскоре Николаю Ежову был вынесен обвинительный приговор. Согласно заключению, отрывки из которого приведены в книге братьев Швальнеров «Край спелого боярышника. Нерассказанная история России, ХХ век», Ежов вместе со своим сообщниками Фриновским, Евдокимовым и Дагиным якобы готовил государственный переворот. Террористические акты должны были произойти на Красной площади во время ноябрьской демонстрации 1938 года.
«Блудный сын»: почему Сталин переводил деньги отцу маршала Василевского
Последнюю надежду на спасение Ежову, по всей видимости, дал Лаврентий Берия. Именно он, как утверждает Леонид Млечин, автор книги «КГБ. Председатели органов безопасности. Рассекреченные судьбы», приезжал в тюрьму к наркому накануне суда. Впрочем, этот факт косвенно подтвердил и сам Ежов в своем последнем слове.
Последнее слово обвиняемого
3 февраля 1940 года Николай Ежов произнес свою последнюю речь в суде. Как указано в издании «Л. П. Берия. Сталин. Миссия НКВД» под редакцией О. Селина, первым делом Ежов передал собравшимся слова Берии, который якобы сказал бывшему коллеге: «Не думай, что тебя обязательно расстреляют. Если ты сознаешься и расскажешь все по-честному, тебе жизнь будет сохранена». После этого Ежов категорически отверг все обвинения в свой адрес и заявил, что если бы он хотел убить кого-либо из членов правительства, то сделал бы это без каких бы то ни было сообщников. Кроме того, Николай Ежов гордо объявил о том, что «почистил» 14 тысяч чекистов и посетовал на то, что «почистил их мало».
В конце Ежов высказал несколько просьб. Он просил не репрессировать его родственников, а в частности племянников, а также обеспечить достойную старость матери и воспитание дочери. Нарком потребовал и разобраться в деле Александра Журбенко, начальника Управления НКВД по Московской области, которого считал «преданным делу Ленина». Однако Журбенко расстреляли в том же году, что и Ежова. Напоследок обвиняемый попросил передать Сталину, что данный процесс является лишь «стечением обстоятельств», а, возможно, и происками врагов. «Передайте Сталину, что умирать я буду с его именем на устах» — произнес Ежов. Если верить известному разведчику Павлу Судоплатову, перед расстрелом нарком пел «Интернационал».
