3 года рабства: как советский ученый Варвара Кузнецова выжила у чукчей

Изучением чукотского быта несколько веков занимались исключительно мужчины. Это было вызвано труднодоступностью мест расселения чукч, суровым климатом Чукотки и сложностью их ежедневной жизни – там, где чукчи умудряются процветать, представители других народов просто мрут от голода. Поэтому большая часть сведений об этом народе была получена мужчинами – путешественниками и этнографами, и изложена с точки зрения мужчин. Но история отечественной науки знает исключительный случай, когда в Амгуэмской тундре Чукотки в семье чукчи Тымнэнэнтына три года прожила советский этнограф-северовед Варвара Григорьевна Кузнецова. Эта отважная женщина оказалась полностью включена в чукотский быт и на собственном опыте познала нелегкую долю женщины в тундре.

Из Ленинграда – на Чукотку

Варвара Кузнецова родилась в 1912 году в Кировской области. Работала учительницей во Владивостоке, преподавала русский язык и литературу. В 1933 году переехала в Ленинград и поступила в ЛГУ на исторический факультет. После окончания учебы работала в музее этнографии народов СССР. Во время войны оставалась в Ленинграде и на себе испытала ужасы блокады. Тушила зажигательные бомбы, работала на сооружении оборонительных линий. Была контужена, с 1942 года работала в госпитале, в 1944 году вернулась в музей и поступила в аспирантуру Института этнографии АН СССР; ее специализацией стала этнография Северной Азии.

В 1948 года Варвара отправилась на Чукотку, чтобы собрать материалы для диссертации. Официально она была членом Северо-Восточной экспедиции Института Этнографии АН СССР, но по сути это было самостоятельное «плавание».

Историк Елена Алексеевна Михайлова в работе «Фотографии из экспедиции Варвары Кузнецовой на Чукотку» упоминает, что Кузнецова надеялась получить административную должность, и работая, собирать материал, но не получилось. Возможно Кузнецова была слишком советским человеком и не понимала, что на Чукотке – другое общество. Тогда она решила поселиться в чукотской семье, и погрузившись в чукотский быт, собрать материал.

Ситуация осложнялась тем, что она не знала чукотского языка. Неизвестно, чем Варвара руководствовалась, когда нарушила это главное правило этнографов, но при сдаче экзамена на пригодность к экспедиции она смогла уклониться от этой дисциплины. Кроме того, во время кочевок Кузнецова полностью зависела от чукч.

Из советской действительности – в первобытное общество

Выбор пал на семью председателя колхоза «Тундровик» Амгуэмского сельсовета – Тымнэнэнтына. В семье Тымнэнэнтына Кузнецова собрала большую часть этнографического материала, но посещала и другие семьи, кочевки которых проходили параллельно.

Тымнэнэнтын родился в 1882 году, считался стариком и поборником традиций. «Колхоз» существовал на бумаге, на самом деле семья вела прежнюю жизнь. Кузнецова писала, что в яранге строго поддерживалась обрядность, а отступление от нее быстро пресекалось.

У Тымнэнэнтына была жена Увакай, которая не знала, сколько ей лет, а когда Варвара попросила ее вспомнить, та насчитала 30 разных кочевий, хотя выглядела она старше.

Это был второй брак Увакай. В первом она была замужем за Гырголем, состоявшим с Тымнэнэнтыном в групповом браке, поэтому, овдовев, стала женой последнего, а ее дети перешли в семью к мужу, которому она родила еще двоих. Пастухами в стаде были трое племянников Тымнэнэнтына: Ятгыргын, Онпыгыргын и Таёквун.

Трудности быта

«Ошибочно было ехать неопытному человеку одному, да еще женщине, да к такому народу как тундренные чукчи-единоличники», – писала Варвара в дневнике. Для чукч она была обузой – неумелая женщина с кучей багажа. На нее не обращали внимания, когда она болела, ее почти не кормили, так как она находилась в самом низу пищевой цепочки, и даже не приглашали внутрь спального полога, оставляя на холоде.

Во время кочевок она шла пешком, никто не приглашал ее на нарты. Правда, ее не заставляли ставить ярангу и выбивать полог, зато требовали, чтобы она расчищала место для жилища и утаптывала снег.

Чукчи не любили ее, считали, колдуньей: жжет огонь, пишет в тетради и возится с фотоаппаратурой. Они верили: если человек сидит без дела с огнем, на свет слетаются злые духи – каляйнын. Ситуация усугубилась после смерти Увакай, которая перед кончиной сошла с ума.

Кузнецова записывала, что Ятгыргын однажды плюнул ей в лицо, а Тымнэнэнтын, не понимая, зачем женщине бесполезный груз, разорвал и выкинул все дневники за 1949 год.

Женская иерархия

Пока была жива Увакай, она была главной женщиной в яранге. Второй была ее дочь – Омрувакотгаут, от настроения которой зависела Кузнецова. Она едва не заморила Варвару голодом и издевалась над ней. Кузнецова описывала ее так: «груба, скупа, жадна, лжива, зла, сварлива, прожорлива — а ей всего 16 лет».

Новая жена Тымнэнэнтына невзлюбила Омрувакотгаут, и это низвело девушку в рабыни. Теперь ее били как собаку, ругали и кричали на нее без повода.

Поскольку Кузнецова занимала низшую ступень в иерархии, все три года ей пришлось стойко переносить голод, – об этом в статье «Полевые исследования В. Г. Кузнецовой в Амгуэмской тундре» пишет историк Людмила Николаевна Хаховская. Записи на этот счет неутешительны: «Мне предложили рилкэрил (каша из содержимого желудка оленя, его крови и жира), но я отказалась – не могу уже есть эту горькую кашу»; «Хозяйка мне подала из полога немного рората (желудок оленя) и кусочек летнего мяса»; «Мы ели вареную волчеедину (труп оленя, недоеденного волками), а старики – хорошее мясо»; «мне дали 150 граммов прэрэта (мяса с жиром), я съела его с жадностью». «Страшно хотелось кушать»; «голова болит от голода».

Однажды попав в поселок, она разделась в бане и ужаснулась своему виду: «Костяк, обтянутый кожей!». Между тем, через три года Тымнэнэнтын даже пытался выдать ее замуж за племянника. Однако в 1951 году он умер, и Кузнецова уехала.

Увы, Варвара Кузнецова так и не успела воспользоваться собранным ей материалом. Она сумела защитить диссертацию, но после этого заболела – организм не выдержал нагрузки. У нее развилось органическое поражение нервной системы, в мозгу появилась киста. В 1956 году ее уволили, и вскоре она умерла. Ее фотографии и дневники до сих пор хранятся в архиве музея этнографии.

Читайте наши статьи на Дзен