Страна отдельных перегибов
Недавно американский историк науки и экономики Лорен Грэхэм, который долго исследовал и феномен русского необычного экономического развития, оформил свои знания в теорию о том, что российская инновационная экономика всегда развивалась не поступательно, подчиняясь общим законам целесообразности, а из-под палки, когда надо было царю или потом коммунистическим правителям. Поэтому она всегда идет кривой от нуля до бесконечности и обратно. И вот, Грэхэм считает, что как раз неизбежные спады связаны с подъемами, которые всегда достигались не благодаря, а вопреки. Наиболее яркий недавний пример – индустриализация СССР.
Нелепая индустриализация?
«Россия – не недоразвитая страна; она — нелепо развитая». Томас Саймонс-младший, американский дипломат, специалист по Восточной Европе, профессор Гарвардского университета.
Сталину в заслугу всегда записывают удивительную индустриализацию России. Мол, страна восстала из аграрной архаики и всем дала, в том числе победила фашистов. Это и с прямой точки зрения неустойчивая максима, а если рассмотреть чуть объемнее, то и вовсе окажется, что сталинская индустриализация не была модернизацией страны.
По словам профессора Грэхэма, «фактически современная Россия обременена промышленной структурой, моделью распределения населения, чрезмерно централизованным управлением, доставшимися от советских времен, и сегодня именно они являются основными препятствиями на ее пути к истинной модернизации» (Лоренс Грэхэм «Сможет ли Россия конкурировать?», М., 2014).
Инженеры — вредители
Светлые головы, которые пытались перечить на научных основаниях странным индустриальным затеям большевиков, легко посчитать по итогам процесса «Промпартии»: Иван Калинников, Юрий Ломоносов, Петр Энгельмейер, Роберт Классон, Леонид Рамзин, Николай Чарновский, Сергей Шеин, Владимир Очкин, Петр Пальчинский. Последний был как раз главным техническим консультантом коммунистов и наиболее деятельным спецом.
Революционер, масон, который после 1905 года был в эмиграции, а после амнистии свою пассионарность направил на создание военной промышленности России, он поддерживал модель управляемой государственной экономики, поэтому с большевиками сотрудничал без задней мысли. Он был одержим идеей превратить Россию в великую промышленную державу, однако для этого, по его мысли, нужно было выработать рациональную и разумную политику использования ресурсов. Пальчинский был сторонником концепции «достижения максимально возможного полезного эффекта при затрате минимально возможных человеческих и финансовых ресурсов».
Три первых бессмыслицы индустриализации
- Первый большой проект ГОЭЛРО – ДнепроГЭС – является плодом чистейшей, по мнению вдумчивых экспертов, непродуманной гигантомании. Еще на этапе проектирования большевикам говорили, что после постройки плотины будет затоплена большая территория, богатая хорошим сельским хозяйством и даже углем, уровень воды в Днепре недостаточен для выработки достаточного количества энергии, так что все равно придется строить угольные станции, стоимость прокладки линий электропередач от одной ГЭС на дальние расстояния сильно снизит эффективность проекта.
- Вторая великая стройка (кстати, стоит оговориться, что все три были организованы на местах, которые уже давно осваивались) – гигантский металлургический комбинат в Магнитогорске. Там находилось крупнейшее на тот момент в стране месторождение железной руды Магнитная гора, но такой выбор только для профанов очевиден. Петр Пальчинский в 1927-1928 годах выступил со статьями, где писал, что правительство начало строительство без предварительного анализа объемов залежей железной руды в этом районе, качества этой руды, доступности трудовых ресурсов, затрат, связанных с транспортировкой руды, а также возможностей обеспечить приемлемые жизненные условия для рабочих. Он отмечал, что вблизи будущего города Магнитогорска нет запасов угля, так что с самого начала топливо для прожорливых доменных печей придется доставлять по железной дороге. А поскольку никто не знал точных запасов местного железорудного месторождения, было весьма вероятно, что в перспективе руду, как и уголь, придется привозить издалека (именно так впоследствии и произошло). Как пишет профессор Грэхэм, который посвятил монографию работе Петра Пальчинского, по мнению инженера затраты на возведение города Магнитогорска и нового металлургического комбината могли оказаться настолько велики, что более разумным окажется расширение металлургических предприятий, расположенных возле менее богатых железорудных месторождений, но обладающих более выгодным местоположением с точки зрения наличия трудовых ресурсов и транспортных коммуникаций.
- И, конечно, эпический Беломорско-Балтийский канал, соединивший Белое и Балтийское моря. Еще Петр Первый мечтал об этом, но в его время не было железной дороги, а вода там замерзала на пол года зимой! Конечно, инженеры-вредители сразу обратили внимание на это, но им заметили, что Сталин велел не железную дорогу, а канал. Тогда они предложили провести его немного по-другому, чтобы он был поглубже, а иначе там не смогут ходить большегрузные суда. Им ответили, что как Сталин нарисовал на карте, так и должно быть. В итоге канал прорыли, положив там тысячи людей из ГУЛАГа, и кому он нужен теперь?
Петр Пальчинский: «Возможно ли построить локомотивы, океанские лайнеры, мосты и гигантские гидравлические прессы в маленьких кустарных мастерских? Конечно, нет. А нужны ли нам гигантские заводы, чтобы у нас были хорошие пуговицы, хорошие носки, посуда, одежда, канцелярские принадлежности и т. д.? Конечно, нет».
Буржуазные инженеры более или менее активно выступали против строительства гигантоманских объектов только ради того, чтобы «показать Западу», поэтому, конечно, их всех довольно скоро, в 1930-ом, отправили куда следует как диверсантов и шпионов, а главного вредителя – Пальчинского — втихую расстреляли, — похоже, пассионарный инженер не кололся на допросах.
Читайте наши статьи на Дзен
