«И сим грозить мы будем Шведу…»
Россию за прорубленным Петром окном ждали отнюдь не институты гражданского общества, а молодые, сильные и чрезвычайно агрессивные империи, стремительно поглощавшие мир. И Пётр I в Европу рвался не за тем, чтобы им отдать российские богатства (это они бы и сами взяли!), а за тем, чтобы Россия стала одной из них. Ближайшей к «окну» оказалась Швеция, собственно сквозь неё «окно» и прорубалось – а Швеция в те годы имела сильнейшую в Европе армию благодаря крупнейшей в мире металлургии: около 40% европейского производства железа приходилось на шведские заводы. И вторым великим проектом Петра I после «окна в Европу» было создание своей индустрии, с чем к концу Северной войны Россия справилась блестяще, на голову превзойдя своего противника. Но была и другая сложность: большая часть российской металлургии находилась на Урале с его рудниками, а в те времена доставка партии железа по рекам могла занимать несколько месяцев. Северная война же требовала металл постоянно, а значит – нужен был металлургический завод вблизи театра военных действий.
Свита делает короля
Вот только была загвоздка: как ни искали петровские «немцы» железных, а не было их в Олонецком уезде! Выходом стали озёрно-болотные руды – железистые конкреции, миллионами лет осаждавшиеся на дне водоёмов. На таких в России исправно работали небольшие заводы Средневековья, и первый металлургический комплекс в Карелии пытались создать ещё при Алексее Михайловиче, но что-то не задалось. Однако большой завод болотной рудой не «прокормишь», поэтому при Петре здесь возник целый Олонецкий горный округ – главный Петровский завод на Онежском озере окружала система из 4 небольших заводов-«смежников» (Алексеевский близ нынешнего Беломорска, Вичковский близ Медвежьегорска, Повенецкий близ Повенца и Кончезерский близ Кондопоги), скорее даже обогатительных фабрик, где озёрно-болотные руды и медь перерабатывались в сырьё для главного завода.
Кончезерский завод уцелел лучше всего. Находится он в деревне Кончезеро близ Кондопоги (однако добираться удобнее из Петрозаводска), на одноимённом озере, где сама природа задолго Петра построила пруд и плотину – быструю протоку из более крупного Пертозера. В соседней деревне Мартнаволок ещё остались медные штольни: основанный в 1706 году, чуть позже других, завод был до 1719 года медеплавильным, а только затем стал чугунолитейным. Он единственный из «смежников» пережил первое закрытие Петровского завода, зажил своей жизнью и исправно лил чугун аж до 1905 года. В низине у озера ещё стоят заброшенные заводские корпуса – кирпичный 1840-х годов постройки, валунный – 1790-х. Неподалёку можно увидеть деревянную беседку – это бывшая часовня, а на холме у въезда в село реставрируется Троицкая церковь (1865-66), где когда-то молились рабочие.
Повенецкий завод стоял на северном берегу Онежского озера, у нынешнего II шлюза Беломоро-Балтийского канала (при Петре I суда таскали с верфей Архангельска в балтийский бассейн по волокам «Осударевой дороги»), был построен в 1703-05 годах, закрылся в 1720-х, и от него остались руины 300-летних доменных печей.
От Вичковского и Алексеевского заводов же не осталось ничего, доступного взгляду неспециалиста. Но маленькие, похожие на амбары цеха Кончезерского завода – памятник редчайший даже в мировом масштабе: ведь в конце XVIII века начался промышленный переворот, на смену водяным колёсам пришли паровые машины… Заводы конца XVIII века куда ближе к средневековым, чем к построенным на несколько десятилетий позже.
Колатсельга. Из другой оперы.
Ещё один памятник карельской промышленной истории – Тулмозерский завод на реке Колласйоки, неподалёку от которого сохранились также штольни Рогозерского рудника. Руины этого завода выглядят средневековым замком, но пусть не вводят в заблуждение: он был построен в 1896 году, а в упадок пришёл буквально через несколько лет.
Марциальные Воды. От завода до курорта – один шаг
Порождением Олонецких заводов был, как ни странно, и первый в России курорт Марциальные Воды. А началось всё с того, что в 1714 году надорвавший здоровье кончезерский рабочий Иван Рябоев обнаружил, что вода в родниках у Габозера какая-то особая, стал её пить – да вылечился! О таком работяга доложил самому Вилиму де Геннину, начальнику Олонецкого горного округа, а тот быстро смекнул, в чём дело. Весть о целебной воде пришлась ко двору: Пётр I как раз собирался устроить в России курорт по типу европейских, разослал бальнеологов по всем углам империи, и карельские воды, за красноватый оттенок названные «марциальными» (от бога Марса, почти «марсианские») оказались ближе всего к Петербургу.
Курорт открылся 20 января 1719 года, к первому приезду Петра I, а позже император здесь бывал в 1720, 1722 и 1724 годах, отдыхая и попутно решая дела заводов. После его смерти курорт зачах, но память о том, что всякие Пятигорски да Евпатории лишь его продолжение – осталась, и курорт много раз пытались возродить. Нынешний санаторий открылся в 1958-61 годах.
Здесь сохранились деревянный дом смотрителя (1830), ныне занятый небольшим, но очень интересным музеем курорта и металлургии; церковь апостола Петра (1722) с необычным убранством, в том числе с подсвечниками, вырезанными лично императором, и печами внутри – прежде церкви на Руси не отапливались, а строились разной конструкции для зимы и для лета. Ещё тут есть несколько бюветов, в том числе две резных беседки XIX века, старая сосна (конечно же, посаженная Петром I) да современная уже церковь иконы «Живоносный источник». И советский фонтан с тремя почти нагими девами у входа в санаторий.
Завод, породивший город
Но всё это было в те времена лишь прелюдией к Петровскому заводу на Онежском озере, флагману русской металлургии. Пущенный в 1703 году как Шуйский завод, изначально он не выделялся в Олонецком горном округе, но впоследствии прошёл столь капитальную реконструкцию, что и назван был Петровским: на Балтике – город Петра, тут – завод Петра, чувствуете символизм? Здесь делали железо, а из железа и кончезерской меди – оружие для Северной войны. Руководил заводом Вилим де Геннин, и это имя хорошо знакомо пермякам да екатеринбуржцам: в 1721 году сделавший своё дело завод был разобран – оружейное оборудование перевезли в Сестрорецк, а металлургическое – на Урал, смонтировав на его основе новый флагман отечественной металлургии – Екатеринбургский завод. «Смежники» Олонецкого округа тоже позакрывались, но небольшой заводик на месте бывшего гиганта действовал до 1734 года.
И вот закончить бы тут историю… но рано: в 1752 у плотины на Лососинке заработал крупный медный завод, а в 1774 вновь началось производство артиллерии. Для заводоуправления были построены 8 круглых корпусов, располагавшихся тоже по кругу, но в 1784 году у завода их отобрали в пользу ещё более высокого начальства: промышленный посёлок стал губернским городом Петрозаводском. Из тех восьми корпусов сделали два длинных здания, и их ансамбль сохранился – это известная каждому, кто бывал в Петрозаводске, Круглая площадь, при Советах бывшая площадью Ленина.
Чуть поодаль, у основных ещё в петровское время церквей, выросла Соборная площадь, а соединила их Английская улица (нынешняя Карла Маркса), на которой находился в XIX веке натуральный «городок специалистов». Дело в том, что в 1786 году для модернизации завода сюда приехал шотландец Карл Гаскойн, прежде бывший директором одного из крупнейших в Британии Карронского завода. В России Гаскойн сделал очень много – от реконструкции нескольких заводов в Петербурге до основания Луганского завода – первого в будущем Донбассе. Петровский, или вернее к тому моменту уже Александровский завод он «поднял» блестяще: так, в 1788 году здесь открылась первая в России железная дорога – длиной она была всего 160 метров и имела конную тягу (ну не изобрели ещё тогда паровоз!), да и рельсы её были непохожи на то, что называют этим словом сейчас – металлические плиты, которые могли при надобности перекладываться в иных комбинациях.
Следующая реконструкция прошла в 1881 году, когда завод перешёл на выпуск снарядов, ну а в советское время старый гигант перешёл к мирной жизни и с 1956 года выпускает трелёвочные трактора, куда как актуальные на Русском Севере, где королями дорог остаются лесовозы.
Остатки былого величия
На старой заводской площадке уже несколько лет тихо и сонно – завод перевели за город, да и объемы производства уже давно не те. Остались, конечно, внушительные проходные 1880-х годов, перед которыми стоит трелёвочный трактор, а рядом действует Музей промышленной истории Петрозаводска, у крыльца которого лежат первые русские рельсы.
Неподалёку, на улице Энгельса, стоит двухэтажный Дом горного начальника конца XVIII века, где работал Гаскойн, и в парке на заднем дворе ещё одно подобие музея с архаичными механизмами, рельсами, пушками и снарядами. На Лососинке – необычайно мощная плотина в облицовке из красноватого гранита – может быть, ещё петровских времён. На другой стороне пруда – пушка-памятник, сделанная в 1974 году к 200-летию пушечного производства. Круглая площадь, обзаведясь памятником Ленину, никуда не делась, а вот на Соборной никакого собора давно уже нет – три храма снесли при Советах, вместо них построив роскошный Дворец культуры. Остался, впрочем, собор Александра Невского (1826-32) за заводом – он был центром слободки, в нём молились работяги. Ещё дальше – Зарецкое кладбище, где интересен не столько Крестовоздвиженский собор (1850-е), сколько множество железных крестов, напоминающих о том, что металл здесь был очень доступен.
Тихий Петрозаводск был одно время столицей Карело-Финской ССР, то есть формально стоял вровень с Киевом, Ригой, Ташкентом…
Читайте наши статьи на Дзен
