Главная загадка Михаила Лермонтова
Поэт в России – больше, чем поэт. А кто ещё в таком случае: философ? Глас народа? Политический деятель? В отношении Михаила Лермонтова можно было сказать, что пророк, причем пророк неузнанный, всегда откровенный и никогда не ошибавшийся.
Когда Лермонтову было около шестнадцати лет (1830 г.) он испытывает настоящий духовидческий опыт и пишет сточки, озаглавленные «Предсказание», в которых нельзя не увидеть точные описания Февральской и Октябрьской революций и Гражданской войны:
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон…
Время и место действия: XIII век, замок на границе Англии и Шотландии. Благородный и достославный рыцарь по имени Томас Лермонт, а по прозвищу Томас Рифмач или Томас Честной, непревзойденный поэт, певец и музыкант, получает видение свыше и предсказывает смерть своему королю Александру III. Пророчество сбывается: в предсказанный час короля настигает неожиданная смерть – он падает с лошади. Пройдет время, и Томас за свою прозорливость будет назван Вальтером Скоттом одним из величайших шотландских волхвов, дань которому отдал бы сам Нострадамус или Мерлин.
Рыцарь Томас Лермонт за свои поэтические пророчества, которые он изрекал на живописных Эрсилдонских холмах, стал обязательным персонажем кельтского фольклора. В старой шотландской балладе сказывается, как Томас, подобно Орфею, своим пением пленил сердце королевы эльфов, за что та даровала ему дар предвидения; он смог предсказать множество событий, а в его словах не было и крупицы лжи, за что он и получил прозвище «Честной». Легендой окружена и его смерть, о которой он знал заранее. Как говорила молва, за Томасом явились два белых оленя и увели его в царство фей. Но, оставляя своих друзей, он сказал, что однажды вернется в этом мир и снова будет поэтом.
Время и место действия: начало XVII века, Московия. Из Литвы сюда прибывает Георг Лермонт, который называет себя Юрием Андреевичем. Государь Михаил Фёдорович жалует молодому человеку пару деревень, записывает его на службу, и так потомок старинного шотландского рода становится зачинателем русской дворянской ветви Лермонтовых. А через восемь-девять поколений свет увидит и всем нам знакомый Михаил Юрьевич Лермонтов.
Еще в довольно нежном возрасте его заботят вещи поистине фаталистические: безответная любовь, одиночество и готический демонизм. Последнее, несомненно, дань моде на Джорджа Гордона Байрона, к которому юный поэт чувствует явное родство. И не зря. Еще в XVI веке крови Гордонов и Лермонтов соединились где-то под сводами всё того же замка, в котором родится Георг Лермонт.
Лет в пятнадцать Лермонтов напишет: «Я счёт своих лет потерял». А потом и «мой дух погас и состарился». В уме поэта, согласно его стихотворениям, живет «мир иной и образов иных существованье», он говорит, что «отмечен судьбой». Если отгородиться от слишком уж грубого взгляда на тогдашнее состояние поэта как на глубокую депрессию, то нельзя ли здесь увидеть той самой меланхоличной тоски по дальнему дому?
Лермонтов не знал о своем родстве ни с Байроном, ни тем более с Томасом Лермонтом. В таком случае, еще поразительнее его предчувствие насчет своей шотландской крови, записанное им в стихотворении «Желание»: «На запад, на запад помчался бы я, Где цветут моих предков поля». Как тут не вспомнить последнее пророчество шотландского рыцаря о его возвращении в этот мир!
Последний потомок отважных бойцов
Увядает средь чуждых снегов;
Я здесь был рожден, но нездешний душой…
Если и была в его творчестве тема, более способствующая меланхолии, то это его собственная смерть, обстоятельства которой, казалось, он всегда знал в мельчайших подробностях. В семнадцать лет он напишет: «Я предузнал мой жребий, мой конец… Кровавая меня могила ждет». А в знаменитом стихотворении «Сон», в котором, собственно говоря, показано целых три сна, один в другом, всё предстанет для поэта в совершенной ясности:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь сочилася моя.
Интересно, что князь Васильчиков, секундант Лермонтова на дуэли с Мартыновым, не знавший этих строк, в воспоминаниях о трагической гибели поэта напишет те же самые слова: «В левом боку дымилась рана, а в правом сочилась кровь».
Если прочитать воспоминания о Лермонтове его близких знакомых, в лицо бросается одна странность. Каждый, описывая портрет поэта, по-разному говорит о его глазах. Кто-то утверждал, что они были голубые, кто-то с уверенностью говорил, что карие, третьи же твердили, что серые. Как следует рассмотреть цвет глаз не было возможности: взгляд Лермонтова был настолько тяжел, что тут же хотелось отвернуться. Еще Белинский сказал, что Лермонтов жил в предчувствии неизбежности рока, а ведь именно такая жизнь и выпадает на долю истинных прозорливцев.
Читайте наши статьи на Дзен
