Медвежатина: почему жители Сибири никогда не употребляют ее в пищу

Запрет на употребление медвежатины существовал не только у русских, но и у народов Сибири и Дальнего Востока. Но, несмотря на то, что мясо животного не шло в пищу, охота на него не была запрещена и сопровождалась особым ритуалом.

Русские «людей» не едят

У славянского населения Сибири запрет на медвежатину был вызван не только древними верованиями, множество из которых уже к XVIII векe были утрачены, но и самим видом освежеванного животного.

Этнограф из Иркутской области Галина Витальевна Афанасьева-Медведева в работе «Реликтовые формы медвежьего культа у русских Восточной Сибири» указывает, какие причины привели к запрету поедания медвежатину у русских.

На первом месте оказывается схожесть туши медведя с человеческим телом. Жители деревень указывают на похожее строение лап медведя и человеческих рук, туловища зверя с туловищем человека, а главное, наличие у медведицы молочных желез, похожих на женскую грудь.

Второе, что заставляет таёжников отказываться от медвежатины – это антропоморфность поведения медведя. Например, медведь во время купания моется так же, как человек: «Рыбачили вот на Сухой… медведь вышел к реке… он как человек, причинно место вымыл, гузённо и морду». Более того, медведица учит медвежат мыться, сама сталкивает их в воду и показывает, как это надо делать.

Медведь музыкален – может «играть» на сломанном стволе дерева, оттягивая щепу, отпуская и прислушиваясь к звукам, умеет свистеть, танцует.

Медведь любит играть, жители Иркутской области видели, как медведь играл с ведрами, которые побросали женщины, а потом надел ведро для потехи на ногу и ушел в лес, побрякивая им.

На Камчатке рыбаки не раз видели, что медведь при рыбной ловле прибегает к таким же приемам как человек: делает для рыбной ловли запруду – топь, мутит воду в улове, чтобы запутать рыбу, сбить ее с толку, а потом поймать. Бывалые таежники рассказывают, что медведь умеет плеваться и делает это весьма искусно – целит человеку в лицо.

Отмечают у животного и эмоции, схожие с человеческими – например, испуг. Считают, что «у медведя сердце слабое», и его можно напугать до смерти. Верят, что медведь может стыдиться и уйдет, если женщина покажет грудь или задерет юбку.

Таежники отмечают, что медведь занимается «любовью» как человек, а не как собака – «У их гон когда… они как люди, спят, – передком!»

Медведь, как и человек, умеет мстить. Афанасьева-Медведева указывает случай, когда в тайге добытчик кедрового ореха выстрелом из ружья напугал на берегу медведя. Ночью медведь пришел в лагерь, раскидал кучу кедровых шишек именно этого добытчика, обгадил ее, не тронув при этом шишки других людей.

Медвежатину сибиряки не едят из-за болезней, которые передаются через мясо медведей, а так же из чувства брезгливости. Последнее особенно касается медведей-людоедов. Запрет употреблять в пищу зверя, который сам ел или мог есть человечину – вот основной мотив наложения табу на медвежатину.

Лесных людей не едим!

Запрет на медвежатину у сибирских народов тоже связан с тем, что животное похоже на человека. У якутов существуют предания о том, что когда охотники убивают медведя, то во время свежевания под шкурой находят то кожаный мужской пояс, а то – серебряные женские украшения, которые обнаруживают на пальцах в виде колец или на лапах – в виде браслетов.

Якутские охотники находят освежеванного медведя похожим на женщину. На эту тему существует предание, по которому женщина выходит замуж за медведя, рожает от него детей, воспитывает их, а сама уходит в лес и становится медведицей.

Специалист по палеоазиатам Лев Яковлевич Штернерг описывал подобный сюжет, существовавший в Приамурье у гольдов (нанайцев). По нему нанайская женщина родила детей (нани-хаlа) от медведя, а потом ушла в лес, к «мужу», взяв с детей обещание три года не убивать медведей, но дети ослушались и уже на третий год пошли охотиться и убили мать. Обнаружили они это, свежуя зверя – под шкурой у того был найден женский нагрудник.

Советский этнограф Ерухим Абрамович Крейнович в работе «Медвежий праздник у кетов» писал, что нивхи тоже считали медведя человеком – они верили, что у каждого зверя на поясе под шкурой есть мешочек, в котором медведь носит огниво и трут для розжига огня.

Не ешь родных!

Но в некоторых случаях у сибирских народов допускалось охотиться на медведя и даже лакомиться его мясом. Подобная охота происходила редко, не чаще одного-двух раз в год и сопровождалась множеством запретов, соблюдение которых, как указывает культуролог Юлия Александровна Кошкарева в работе «Ритуальные запреты во время медвежьего праздника» должно было оградить охотников от мести животного.

Нельзя было называть зверя по имени или вслух говорить о цели охоты, после добычи медведя обязательно проводили ритуал прощания с ним, а позже – соблюдали целый ряд обычаев, связанных с мясом, костями и шкурой животного. У кетов существовал запрет оставлять тушу медведя у берлоги, они верили, что в берлоге зверь оживет. Нельзя было давать собакам слизывать кровь зверя-предка – это было вызвано все той же схожестью медвежьей туши с человеческим телом. При разделывании туши нельзя было ломать медведю кости, а все остатки пиршества следовало особым образом похоронить.

Множество запретов сосуществовало в части поедания разных частей туши медведя или отдельных органов. У орочей женщинам вообще запрещалось притрагиваться к мясу медведя – есть его могли лишь мужчины. Подобный запрет существовал у манси и хантов – он был связан с мифом, по которому «человеческая дочь медведя» не должна была есть медвежатину из страха съесть своих родных.

Подытоживая написанное, можно с уверенностью сказать, что основной мотив запрета на медвежатину была опасность каннибализма – реального, если медведь же ел человечину или мифологического – если его почитали как предка и близкого родственника людям.

Читайте наши статьи на Дзен