Мудрость в слове

«Хороши чемоданы делают англичане, а у нас хороши пословицы», – говорили раньше о народной мудрости. А ещё раньше говорили, что не всякое слово пословица. Для неё была нужна своя, особая мудрость. Так когда же появились первые русские пословицы и какую мудрость они в себе содержали?

 С точностью ответить на этот вопрос довольно сложно. Пословица – это устный жанр. Тем не менее, первые письменные образчики такого творчества можно найти уже в «Изборнике» Святослава 1073 и 1076 годов – третьей по древности русской рукописной книге, составленной для великого князя Святослава Ярославича. Это был не просто сборник изречений отцов церкви, а, скорее, путеводитель по эстетике древнерусской жизни: как извести пороки и быть угодным Богу.

Именно среди душеполезных статей «Изборника» были разбросаны многие афоризмы, которым предстояло стать наиболее известными русскими пословицами.

Владимир Даль однажды дал самое простое и ёмкое определение друга: «второй я». В пословицах же друг толковался шире. На первых порах друг сравнивался с советником, а советником мог быть только тот, кто «судим праведным», кто способен оценить слова и поступки и не поддаться на льстивые речи. О том, как ценна дружба, говорило древнее изречение: «Друг верен — кров крепок, обрети же его и обретешь сокровище». Или такое: «верный друг — утеха житию». Древние пословицы учили особо ценить «старого» друга:

Старой друг лучше семерых молодых, старой друг лучше новых двух, нового друга желай, а старого не избывай, новых друзей наживай, а старых не теряй, новый друг что неуставный плуг, молодой дружок что вешний ледок.

Мнимых друзей много у богатого и удачливого, а подлинный друг познается в дни печали. Но только в конце XVII в. появляются изречения, вроде: «верный друг в напастях познаётся» или «друг познается при рати, да при беде», которые и дойдут до нас в усеченном виде.

Древняя мудрость была особо нетерпима к трем порокам: зависти, гордыне и лени. Последняя, как известно, другим порокам мать. В древней Руси особо популярными были так называемые «слова о ленивых и сонливых», в которых лентяю отказывалось в сладких радостях жизни. «Праздный же да не ест» или: «хочешь есть калачи, так не сиди на печи».

Лень без соли хлебает. На чужую работу глядя, сыт не будешь.

Ленивый – вот кто будет главным героем всех насмешек и сатир, а его порок станет напастью, которая хуже любой другой хвори. Лень мужа портит, а стан его кормит. Леность наводит бедность. Ленивой пьет воду. Ленивого и по платью знать. Станешь лениться — будешь с сумой волочиться. Лень к добру не приставит.

Библейские книги всегда учили бережному, вдумчивому и осторожному отношению к слову, поэтому осуждали болтливость, предостерегали от «словес льстивых», от «клеветы», требовали уменья хранить тайну.

Болтливость неизбежно приводит к греху, поэтому языка своего надо бояться. Первоначальный вариант всем известной пословицы объяснял, почему это так: «Язык мой враг мой — прежде ума моего рыщет».

Сперва подумай— потом говори. Много знать подобает да больше молчать. Многие речи в добро не приводят. Мало говори — больше услышишь. Много знай да меньше говори. Мы видим да не скажем. Слушай больше, а говори поменьше.

Особо опасными считались клятвы: «Кто без дела божится, на того нельзя положиться». Горе клянущемуся, а вдвое на клятву ведущему. Кто много врет, тот много божится.

Сурово осуждает «Изборник» и пьянство, хоть и признает справедливым изречение апостола Павла: «Мед в веселие дан бысть Богом, а не на пиянство сотворен бысть». С этой маленькой оговоркой в употребление войдут и другие, более поздние пословицы: «Вино веселит сердце человеку», «невинно вино – виновато пьянство».

О материальном вреде пьянства напоминают многие афоризмы, но вот самым популярным в древней Руси было: «Пить до дна не видать добра». Интересно, что пьянство отнимает не столько здоровье, сколько ум: «Кто пьет до дна, тот живет без ума».

Выпьешь много вина, так поубавится ума. Вино сперва веселит, а там без ума творит. Пить — пей, только ума не пропей. Не жаль вина — жаль ума.

В старейших сборниках афоризмов дается целый ряд наставлений на тему, с которой древнерусский читатель был хорошо знаком по евангельским текстам Матфея и Луки. Они советовали прежде всего замечать свои недостатки: «Что ты смотришь на сучек в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?»

У друга сучок в глазе видишь, а у себя и бревна не чуешь. В чужом глазу порошинку видишь, а в своем пенька не видишь. В чужом глазу порошинка — велик сучок, в своем и бревна не видать.

Зачинание любого дела, как и его завершение, имело религиозное истолкование, результат предприятия должен был быть осмыслен заранее. Очень ёмко эта мысль была выражена в афоризме: «начинаючи дело, о конце размышляй» или «начиная дело, рассуди о конце». Этот мотив имел бесчисленное количество вариаций.

Начало благо — конец потребен. Не жди начала — жди конца. Не смотри начала — смотри конца. Конец дело покажет и блажит. Начало делать — смотреть на конец. Конец венчает дело. Не дорого начало — а похвален конец.

Максим Казаков

Читайте наши статьи на Дзен