Аукцион невиданной щедрости

Хороших галерей осталось не так много, это очень трудный бизнес сегодня – продавать современное искусство. Но как компенсация художнику сегодня предоставились потрясающие возможности быть увиденными и услышанными через интернет. Конечно, живую живопись – это не заменит, но всё ж – возможность нужно и должно использовать. Этим и занимается Аукцион живописи и графики «Nika», который уже в третий раз проводит художник Инесса Рахманова и команда аукциона: Михаил Алдашин (художник, мультипликатор), Вероника Леонтьева (художник), Елизаветы Кузина (искусствовед, куратор аукциона).

Андрей Прокофьев: Мы с вами в самом начале прошлого аукциона общались, как он в целом прошел?

Инесса Рахманова: Лучше! Больше сильных художников, больше прекрасных работ. Как будто то поле, которое я долго возделывала: писала про живопись, делала альбомы, рассказывала о художниках, мало кому известных или вообще не известных, находила их по интернету сама, вытаскивала, это поле потихонечку стало давать свои плоды, еще очень-очень маленькие, может быть, на тысячу – 1-2-3 человека. Так что немножко подросло количество покупателей, значительно выросло уважение к самому этому аукциону, потому что хорошие художники всегда берегут свою репутацию, они не хотят, чтобы их работы были с работами низкого вкуса. Сейчас большее количество художников уже с большей готовностью включились и прислали свои работы. Например, вот на днях прислали работы Сутягины – Константин, Светлана и дочка Маша – конечно, перехватывает дыхание от красоты, и это, конечно, самый большой подарок.

АП: А успешность аукциона вообще оценивается количеством продаж?

ИР: Можно выбрать шкалу успешности: одна шкала, например, продажи, вторая шкала – внимание, третья шкала – приход хороших, сильных художников. Потихонечку у нас есть рост по всем шкалам. Опять же искусствовед у нас появился, у нас такой роскоши раньше не было, мы не могли себе позволить. Елизавета Кузина – куратор аукциона.

АП: А вы, Елизавета, что, оцениваете работы, которые присылают?

Елизавета Кузина: Я точно так же ищу художников, я пишу на английском, как эхо Инессы среди англоязычных художников и покупателей. Пытаюсь привлечь художников, которые не говорят на русском языке.

АП: Я вот видел австралийца интересного у Инессы на странице, это не русский австралиец?

ЕК: Нет, это настоящий австралиец – Гленн Бради. Мы его нашли, написали ему, и он быстро с удовольствием откликнулся.

ИР: Глен Бради в моем поле мировоззренческом – это что-то вроде певца Сиксто Родригеса, которого когда-то потерял мир и которого знала только Латинская Америка. Его никто не знал в Америке, даже в его городе Детройте, где он всегда жил и до сих пор живет. Его соседи не знают, что у него вышел миллион альбомов миллионными тиражами в Латинской Америке, что он там популярен как бог, а в моем микромасштабе такой – Гленн Бради. Я совершенно случайно зацепила его, стала смотреть-смотреть, собирать, он тоже очень неровный. Но он  очень искренний, и он не купирует свою боль, свое отчаяние, свой ужас перед жизнью. Он чем-то похож на Кустурицу, своей хорошей отсебятиной, своей  искренностью и верой в жизнь. Он, кстати, даже играет на гитаре в каких-то группах. Очень интересно почитать его биографию. И вот он пишет и про ад, и про рай, и вообще про все состояния человеческого бытия, но именно бытия, а не быта!  чем очень часто грешит русская школа – она часто замыкается на быте, я подчёркиваю, что говорю о современной живописи.  Бытие где-то там, … за рамками холста, а  бытие, мне кажется, должно быть первичным в голове – душе (как хотите) художника… Самое главное в живописи для художника — это выйти самому и вывести зрителя из быта в Бытие! Поэтому нам  так близки современные художники как Сутягин, Бради, Кершинник, любимейший Гарри Банд, да и много других.

АП: А если вернуться к экономике. Вы-то сами как площадка и как человек что получаете?

ИР: Во-первых я расту, расту как художник, ибо есть внешние стимулы быть на уровне, во-вторых мне радостно, что многое продаётся и у меня и других художников, что для меня до сих пор остаётся Чудом. И  ещё мне радостно, что мы можем помочь тем, кто живёт вдалеке от больших дорог, так как  интернет и открытая взаимопомощь может дать и им стимул работать и не унывать.

АП: Благодаря аукциону?

ИР: Да, благодаря этому простенькому, на поверхности в общем-то лежащему делу, мы можем помогая друг другу пиаром (как теперь говорят) дать новую волну интереса к такому дару Божьему – Живописи. Сложенные общие усилия привлекут к нам не только покупателей, но и искусствоведов. Елизавета Кузина, выпускница Суриковского, а ныне аспирантка этого же почитаемого учебного заведения – тому хороший пример. Но мы открыты для дискуссии и рады всем, кто любит Живопись. Но самое глвное – Художники!!! Вот Алина Шевякова из Сарова – ну дивная ведь художница!  А кто её знает? Кстати, она после первого аукциона, где были проданы почти все её работы, она  смешно сказала «я хоть корону на голове поправлю, а то совсем свалилась» и меня трогает её корона, понимаете, у таких художников она должна быть на месте, ну или где-то под рукой.

АП: Елизавета, вы вот искусствовед, а у художников не самые простые отношения с искусствоведами, они все время вгоняют в рамки…

ЕК: Ну, если вы имеете ввиду часто не очень поддерживающую политику галерей, то у нас с Инессой есть взаимопонимание, на этом все и строится.

АП: Вы готовы сохранять независимость аукциона?

ИР: Независимости на самом деле никакой нет. Как только хорошие художники уходят, независимость заканчивается. Мы зависим от репутации, сильных работ, мы даже зависим от того, что люди думают о жизни, какие у них мысли, как они видят жизнь и что они усиливают. Собственно, ради этого и создана наша «радиостанция», ради этого мы эти лучи и выпускаем. Мы пытаемся сохранить мир в рамках определенного контента, мы пытаемся сохранить добрый мир, я бы так сказала…

АП: Ну, независимость я имел ввиду в том смысле, что вы открыты: к вам идут все…

ЕК: Некоторых вытаскивать приходится.

ИР: А некоторым приходится отказывать и писать утешительные письма.

АП: Вот, кстати, вы писали обращение – просьбу не высылать работ, которые художники сами не считают достойными. Это значит, что вы рамки каждый раз сужаете, а пороги повышаете?

ИР: Да, это так. На первый аукцион люди присылали очень много ужаса-ужаса, и я сделала эксперимент: поскольку были присланы и очень сильные работы, и очень слабые, я дерзнула и выставила ровно по тем ценам, которые заявили люди, и я общалась на фоне их контента. «Ну, как ребята, ну-ка посмотрите на свою работу и на работу Михаила Павлюкевича, допустим, ну-ка, сравните ваши цены, его цены, как вообще вам тут живется?» Я не была милашкой и общалась весьма жестко с ними. В этот раз намного меньше этой студенческой лажи, но намного больше женского домохозяйского творчества. Даже Лиза вчера посмотрела и немного впала в депрессию. Поэтому пользуясь такой возможностью скажу тем, чьи работы не войдут в галерею аукциона: не отчаивайтесь, больше работайте и смотрите хорошую живопись, и главное – думайте о ней, тогда всё получится. Нельзя выставлять вместе плохие и хорошие работы, наш проект, в том числе и образовательный.

АП: Это вот которые ходят на курсы живописи?

ИР: Не знаю, на досуге… Как в Голландии ведь художников как класса не было, там все что-то делали: были мясниками, портными, а трудом на досуге была живопись. Некоторые могли себе позволить – Рембрандт, еще кто-то, остальное – труды на досуге. У нас, может быть, тоже такие труды на досуге лет через пятьдесят дадут свои плоды, и эти люди тоже начнут что-то создавать, но для этого они должны заниматься изучением искусства, а если они занимаются изучением френдленты, и на каждое подергивание реагируют своим неразвитым логосом, то с ними не будет ничего происходить, они так и останутся на уровне этой невразумительной цветовой и смысловой каши. Даже иногда видно, что есть у человека дар, он цвет чувствует, месит, сочетает, но по смыслу никак ничего не складывается, мысли стукаются об черепную коробку и не связываются друг с другом.

АП: Елизавета, а вот вам кого-то выдергивать приходится, вы имеете ввиду в связи с тем, что они круты или просто изолированы?

ЕК: Да, многие художники – очень специфический народ, многие очень аутичны, и давно потеряли интерес к тому, чтобы выставлять свои работы из-за того, что у нас очень сложная ситуация в художественном мире, он ангажирован во многом, не всех художников видно, они сидят в своих мастерских и совершенно не представлены. Так что одна из наших целей – вытащить их и показать. Или другая проблема: за границей их знают, выставляют, ценят!!! А у нас нет никакого интереса. Вот, пожалуйста  — художник из Нижнего Новгорода Александр Олигеров. Это чудеснейшая, интеллигентнейшая и интереснейшая, да! да! абстрактная живопись мало кому у нас известна. Пусть 1 000 подписчиков – это капля в море, но всё же это лучше чем 0 зрителей.

ИР: Мы в этом смысле – демократичная очень площадка. Хорошие присылаешь работы, нам все равно, выставлялся ты, есть у тебя образование – нет, мы этим вообще не интересуемся, если ты прислал хорошую работу. Не нужно ничего доказывать. У меня у самой всегда была идиосинкразия по отношению к разным организациям художников. Например, мне нужна мастерская, для этого нужно пойти в Союз, там встретить отмороженную женщину, которая будет тебе выдвигать условия: «А кто вы такая, хотите вступить в Союз? Вы сначала для нас что-нибудь поделайте».

АП: И еще я хотел дилетантский вопрос не забыть задать: хорошо ли цвета картин отображаются в интернете, когда их присылают?

ИР: Это зависит от честности художника во многом. Например, Михаил Павлюкевич прислал один в один. Какая она была в интернете, такая она и пришла ко мне домой. Я увидела, открыла и ахнула – меня просто потрясло, насколько не было в интернете искажений. Это такая честность, добросовестность и точность художника. Никто не может заставить.

ЕК: Я думаю, что работа часто другая, но она всегда лучше. На картинке видно, конечно, что это хорошая работа, но по моему опыту, когда видишь саму работу, она всегда лучше. Кроме того, когда ты вешаешь работу на стену, освещение же все время меняется, и работа все время меняется, поэтому об этом сложно говорить… Солнце вышло, она одна, свет включили – другая…

АП: Спасибо, вроде все…

ИР: А я бы хотела обратиться к художникам с просьбой о помощи, о поддержке. Каждый, кто продает картины, зарабатывает себе денежки, я признаюсь в этом честно. Но при этом я прошу всех поддержать нас, потому что только взаимной поддержкой – даже перепостами, вниманием, добрым словом, мы сможем сохранить то, что у нас еще осталось. К сожалению в Европе живописи уже нет, она там кончилась. У нас она есть. Я прошу всех: давайте мы ее сохраним. Допустим, вам не нравится то, что делаем мы, — сделайте что-то свое, разместите тех художников, которых любите вы, но грустно видеть, когда на странице художника совершенная пустота, и там висят только его картинки. «Нет больших причин для несчастья, кроме нашего эгоизма», как говорит моя дочь. Мне кажется, что если мы будем больше друг о друге заботиться, все выиграют от этого.

Читайте наши статьи на Дзен