Побег Льва Толстого из Ясной Поляны: какие остались вопросы

«Не надо морфия», – таковы были последние слова великого писателя Льва Николаевича Толстого. Он всю жизнь отвергал любые вещества, затуманивающие или тонизирующие мозг, и не желал встречать смерть во сне, хотел до самого конца все чувствовать и осознавать. Он никогда не пил кофе, крепкий чай, бросил курить в 60 лет. Но врачи не послушались – и 82-летнему Толстому сделали укол морфия внутривенно, он потерял сознание и вскоре умер. Произошло это 20 ноября 1910 года в 6:05 на железнодорожной станции Астапово, в квартире начальника станции Ивана Ивановича Озолина.

Жизнь – как сон

Тема смерти увлекала многих русских писателей, но для Толстого она стала краеугольной. И дело не в том, что ей было посвящено многое в творчестве — от раннего рассказа «Три смерти» до «Смерти Ивана Ильича» и метаний Левина в романе «Анна Каренина» с его неожиданным желанием покончить с собой.

В «Исповеди» писатель представлял жизнь человека как существование путника, который бежал от дикого зверя, упал в колодец, чудом ухватился за ветки кустарника, проросшего в стене. Внизу его поджидает огнедышащий дракон – смерть, вверху ждет зверь, а по ветвям кустарника стекают капли меда, которые путник слизывает, но корни кустарника уже точат две мыши, олицетворяющие время.

Душевное состояние писателя

Философский перелом в сознании писателя произошел в 1869 году, и случился он по двум причинам. Первой стало неверие, и как следствие – отпадение от Православной церкви, погружение в бездны умствований, логики и возникновение особого учения – «толстовства». Вторая причина косвенно проистекала из первой – страх и уныние. Именно в 1869 году писатель пережил приступ панической атаки, «страха смерти», как сам он позже писал об этом.

Страх напал на него на постоялом дворе в Арзамасе, где он был проездом – ехал смотреть имение. Обычно страх смерти нападает на писателей до и во время написания романов, в этом же случае это случилось после того, как он окончил «Войну и мир». Очевидно, что писатель, отдавший роману часть души, будучи в подавленном состоянии с чрезвычайной силой ощутил конечность, а следовательно, абсолютную бессмысленность человеческой жизни, что более уже не был прежним, – так рассказывает в своих лекциях литературовед Павел Басинский.

Толстой искал утешение у священников и старцев, но не находил, потому что логически объяснить Таинства церкви невозможно, догматы разумом не постичь, а чувствам он не верил, и дошел до того, что на смертном одре продиктовал свое собственное определение Бога: «Бог есть неограниченное всё, которого человек является ограниченной частью».

В 1901 году появился акт РПЦ, который констатировал полное отпадение писателя от лона церкви. Отныне за него нельзя было даже молиться. Спустя три года сестра писателя Мария Николаевна видела сон, в котором её брат в безумии сидел за столом, сверху на него лился свет, исходящий от Христа, но он не замечал его, а самим писателем уже овладевали руки дьявола, стоявшего во тьме.

Побег

За 10 дней до смерти Толстой тайно, ночью, уехал из имения Ясная Поляна, взяв с собой только врача Душана Петровича Маковицкого. По официальной версии он бежал от скандалов, связанных с завещанием. Его литературное наследство стоило дорого, жена Софья Андреевна хотела распоряжаться им сама, но писатель тайно подписал завещание в пользу дочери Александры, которая находилась под влиянием толстовца Владимира Григорьевича Черткова – «духовного ученика» писателя.

Писатель искал уединения, покоя и не хотел помнить о смерти. Его последние дни напоминали бег умирающего зверя, хотя поначалу ничего не говорило о том, что кончина близко.

По железной дороге он добрался до Козельска, оттуда на лошадях – до Оптиной пустыни, где писатель остановился в гостинице для паломников. Некогда он часто посещал обитель и был знаком со старцами, и очевидно, желал бы остаться в монастыре, укрывшись в нем от родни и от учеников. Но, постояв у дверей монастыря, он так и не решился постучаться. А если б постучался – кто знает, как сложилась бы его судьба?

Далее его путь лежал в Шмординский монастырь, к сестре-монахине. Мария позже вспоминала, что они говорили об Оптиной, о том, что Толстой желал бы жить там, лишь бы его не принуждали молиться. Он хотел остаться у сестры подольше, но назавтра в Шамордине объявилась его дочь Александра с известием, что его ищут, и вот-вот нагрянут сюда.

Писатель в панике бросился прочь. 13 ноября он в Козельске сел на поезд, шедший в южном направлении, хотел добраться до Новочеркасска, выправить загранпаспорт и уехать в Болгарию. Но буквально в этот же день Толстой почувствовал себя плохо. Возможно, сказалось напряжение, вредное в этом возрасте, а возможно, простыл.

С сопровождающими он вышел на первой крупной станции: ей и оказалось Астапово, начальник которой любезно предоставил знаменитости свою квартиру.

Без причастия

Дни писателя были сочтены: обычное недомогание быстро развилось в круппозное воспаление легких, возможности медицины были ограничены.

Толстого лечили шесть лучших врачей, но сам он, похоже, не очень хотел выздоравливать, говоря, что «Бог все устроит» и «Хочу, чтобы мне не надоедали».

Умирал он тяжело, мучился, сдавало сердце, не хватало воздуха. «Чтобы он так умирал — никогда я не мог себе такого представить», – говорил сын писателя Сергей Львович.

Узнав о состоянии писателя и о его желании встретиться со старцами Оптиной, в Астапово приехал старец Варсонофий – он хотел поговорить с Толстым и по возможности, причастить его. По одной из версий – писатель сам дал телеграмму в монастырь, вызывая старцев к смертному одру.

Однако монаха даже не пустили в дом. Вокруг Толстого была создана глухая стена из толстовцев-атеистов, которыми заправлял Чертков и дочь писателя Александра. Дверь дома была заперта изнутри.

Писатель так и не узнал, что старец до самого последнего мгновения ждал у его двери.

Сон его сестры Марии был пророческим: ученики позаботились о том, чтобы учитель умер без покаяния и без причастия.

Читайте наши статьи на Дзен