Почему Максим Грек встал на сторону нестяжателей

Эпоха Ивана III на Руси была временем кардинальных перемен в политической и общественной жизни всей страны. Это время появления централизованного, национального русского государства с расширением земель, ростом культуры, становлением одной из мощнейших армий в Европе своего времени и своеобразного «русского религиозного Возрождения».

И если говорить о религиозной стороне вопроса, то наиболее ярким событием здесь представляется начало спора «нестяжателей» Нила Сорского и «иосифлян» Иосифа Волоцкого. Суть спора была даже не в том, имеет ли право Церковь на владение обширным земельным имуществом и прочими материальными благами для организованной помощи страждущим, миссионерства и просветительства, или же должна стать «Церковью бедняков», отказавшись от имущественных владений и живя на милостыню со стороны как государства, так и прихожан. Суть спора была в том, что морально для Церкви, и какую именно роль должна играть Церковь на Руси, которая была наследницей Византии.

Католик Савонарола

И в этом споре, самым неожиданным образом появился в качестве примера нестяжательства для русского православия образ католического проповедника-доминиканца Джироламо Савонаролы. И перед тем, как говорить о его «появлении» в дискуссии русских богословов и монахов, следует рассказать хотя бы кратко о его жизни и судьбе.

Он родился в 1452 году в Ферраре, и родители готовили его к карьере врача. Для всей Европы это было время потрясений. В 1453 году от османов пал Константинополь, и греческие эмигранты хлынули в Италию. А в Италии в это время стал набирать обороты ренессансный гуманизм, которому впоследствии активно потворствовал Лоренцо Медичи.

На практике это вылилось в повсеместно распространённую философию вульгарного эпикурейства, заигрывание с язычеством, в том числе, и эллинистическим, а также увлечением астрологией. Католическая Церковь в эти годы окончательно погрязла в политике и все более публично отходила от собственных нравственных идеалов.

Савонарола, воспитанный на трудах Фомы Аквинского, начал свою проповедь в 1482 году. Впрочем, истинный успех как «народного проповедника» он получил позже, в 1486, и основной сутью его проповедей был возврат к «древнему христианству», радикальному нестяжательству и бедности, к упрощению и облагораживанию нравов. В своих проповедях он обличал и пороки светской власти, и церковных иерархов, и самого Папу. Которым, к слову, в 1492 году стал Александр VI Борджиа.

Будучи этаким «радикальным нестяжателем» Савонарола при этом не чурался и шпионажа, и акций давления на аристократию, таких, например, как «костер тщеславия», когда дети и подростки по наущению проповедника бегали и отбирали у жителей карты, игральные кости, музыкальные инструменты, светские книги и многое другое, что впоследствии Савонарола и сжёг в Жирный вторник 1497 года во Флоренции.

В итоге Папа анафематствовал проповедника, но тот анафемы не признал, и в свою очередь потребовал созыва Собора для низвержения Папы. Для Савонаролы это закончилось заключением, пытками и казнью с последующим сожжением тела проповедника на костре. Впрочем, его учение было полностью реабилитировано Папой Павлом IV в XVII веке.

Проповедь Савонаролы всколыхнула Европу, выйдя за границы Италии. Многие исследователи вообще относят его к прародителям Реформации, что, впрочем, неверно. И самым неожиданным образом, идеи Савонаролы попадают в Москву.

Бывший католик Максим Грек

Здесь снова стоит вспомнить о греках, которые эмигрировали в Италию, а частности, про одного из них, Михаила Триволиса, который в конце XV века приезжает в Падую, затем в Венецию и Флоренцию для обучения. Сначала прельщенный идеями гуманизма и астрологии, он постепенно проникается идеями Савонаролы и принимает постриг в доминиканском монастыре Святого Марка, где флорентийский проповедник был настоятелем.

Однако, уже через год понимает, что от аскетического духа Савонаролы в монастырских порядках не осталось практически ничего, и в 1505 году уезжает на Афон, и становится православным монахом в Ватопедском монастыре, где принимает в постриге имя Максим.

А в это время на Руси развивается спор иосифлян и нестяжателей. И для внесения ясности, а также перевода ряда богословских книг требуется компетентный специалист, знающий латынь и греческий. За ним посылают на Афон, и в итоге им становится монах Максим, в России ставший известным, как Грек. В 1518 году он приехал в Москву и постепенно стал активным участником спора иосифлян и нестяжателей, встав на сторону последних.

Заимствования

Историк Русской Церкви Карташев, говоря о нестяжателях, указывает на то, что ни сам Нил Сорский, ни «заволжские старцы» не были активными полемистами, но одним из таких апологетов нестяжательства стал именно Максим Грек. И в числе прочих его сочинений был и трактат «Повесть страшна и достопаметна и о совершенном иноческом жительстве» полностью посвященная жизни и проповеди Савонаролы. И, нужно сказать, что сочинение это стало пользоваться популярностью в среде московской публики.

Более того, если обратиться к работе Иванова «Максим Грек и Савонарола», то можно увидеть, что греческий богослов, ставший впоследствии русским святым, напрямую заимствовал многие образы и конструкции из проповедей доминиканского монаха. Интересно это еще и тем, что «нестяжателей» традиционно рисуют, как аполитичное монашеское течение, которое хотело максимально устраниться от мира в противовес иосифлянам.

Но Савонарола был вполне себе политическим деятелем, именно он был инициатором республиканских реформ во Флоренции, и то, что его образ и его жизнь так гармонично легли на почву «нестяжательной» апологетики говорит о том, что с «аполитичностью» нестяжателей все было более, чем неоднозначно.

Иосифлянин помогает нестяжателю

Что интересно, Максим Грек во многом, хоть и не настолько трагично, повторил судьбу Савонаролы. В итоге, за свою проповедь нестяжательства и против злоупотреблений церковной иерархии, и против того же в государственной власти, он в 1525 году, уже при Василии III, был сослан в Иосифо-Волоцкий монастырь и отлучен от Причастия. При этом, в истории опалы Максима Грека фигурирует иосифлянин, митрополит Московский Даниил. Но и здесь все не столь однозначно во внутрицерковной полемике и борьбе той эпохи.

Поскольку, в 1547-1551 годах, тоже иосифлянин, митрополит Макарий инициирует и допуск Максима Грека ко Причастию, и смягчение его содержания. Нестяжатель переводится на покой в Троице-Сергиев монастырь, а часть его поучений Макарий внес в Четьи-Минеи. Местночтимым святым Максим Грек стал уже в XVII веке, а официально и повсеместно был канонизирован Русской Церковью только в 1988 году.

Читайте наши статьи на Дзен