Крестоходцы

Опытные участники Великорецкого крестного хода говорят, что разговаривать о нем лучше всего через определенное время, когда немного придешь в себя, и впечатления уложатся. Руководитель фонда «Переправа» и один из лидеров «Ночных волков», бывший лютеранин Алексей Вайц пригласил нас на чай, где как раз были его новые друзья по крестному ходу — предприниматель Илья Панов и проректор Нижегородского государственного университета имени Лобачевского Вадим Сайгин. Андрей Прокофьев расспросил их о том, зачем они ежегодно повторяют поход из Кирова к Великой реке и обратно.

 Андрей: Часто священник спрашивает у людей, которые идут крестить детей: «Зачем вы это делаете?». И многие не могут ответить. Поэтому я тоже спрошу: зачем вы это делаете?

Илья: Если брать с какой-то теоретической, богословской точки зрения, то можно сказать, что это своего рода движущаяся церковь, объединенная единым духом, и понять это можно, только там побывав. Любое слово этого состояния не опишет.

Алексей: У меня есть наблюдения, что в этот момент дух отделяется от вещества. Ты начинаешь различать, что это – вещество, а это – дух. И это упражнение очень важно, нужно, полезно во всех смыслах. Почему? Потому что мир нас соблазняет комфортом, а в комфорте вещество побеждает дух. Поэтому нам нужно обкладывать себя бедой. Потому что если мы не будем обкладывать себя бедой, беда будет сама приходить. И вот это Великорецкий крестный ход – это наша жертва нам же самим, чтобы слышать и понимать, куда нам дальше шагать в жизни.

Андрей: Илья, вы уже 14 ходов прошли, как было раньше?

Илья: Меня привела туда мама, у нас вообще православие на женщинах держится. И она совершенно героически переносила все тягости, причем она была там в самом начале, когда еще дорог часто не было. Какая-нибудь лужа огромная: и по полтора-два часа стояли в очереди, чтобы по бревну ее обогнуть. Я когда в первый раз побывал, подумал, что меня там никто никогда больше не увидит. Но наступает время, и ты не можешь не пойти. Я, например, один год пропустил и мне было такое вразумление: я и ключицу сломал, и вообще все пошло наперекосяк. И потом всегда физически чувствуешь, что ты что-то важное пропускаешь с 3 по 8 июня.

 

Андрей: Если с первым вашим ходом сравнивать, намного выросло число участников?

Илья: Мы начинали несколько лет назад: шли одни бабушки и какие-то убогие люди, и со стороны смотрелось жалко: бабушки и какие-то полублаженные пристукнутые. А сейчас качественно изменился состав, появилось много суровых мужчин, которые меняют статус этого собрания. Вот когда мы с Вадимом начали ходить, то людей считали вручную. Там в начале такая икона на таких своего рода носилках, и все люди под ней проходили – их считали. И за сорок минут можно было все это войско пропустить, даже быстрее. А в последнее время считают только с вертолета, потому что невозможно.

Вадим: Людей от горизонта до горизонта. Если я не ошибаюсь, абсолютный рекорд был в прошлом или позапрошлом году – порядка 70 тысяч человек.

Андрей: Вадим, вы – проректор по экономическому развитию такого мощного Нижегородского университета, научно-исследовательского центра, имени Лобачевского – великого русского математика. Как вы на крестный ход попали?

Вадим: Вот у меня друг есть Илья (показывает на Илью Панова), мы учились вместе, знакомы 24 года, и 6 лет назад Илья говорит, мол, так и так, мы с матерью ходим – пошли с нами. Я на подъем легкий, встали – и пошли, даже коврики не взяли, потому что решили идти только обратно, так по времени получалось. У нас не было вообще ничего, в карманах какие-то деньги – и все. А там был снег, ночью заморозки. Моменты были просто отчаяния: идет снег, трава мокрая, сесть нельзя, потому что нет ковриков.

Илья: И еще объявляют стоянку. Думаешь, какая стоянка: в поле, когда идет град, снег, идти бы сейчас.

Вадим: А потом ветерок обсушит, кто-то костер разожжет – и все прекрасно. В общем, я пережил целую жизнь. Я думаю, если попытаться порассуждать на эту тему, то мы делаем это без всякой причины и смысла в этом нет, а если смысла в этом нет, то, наверное, это ради Бога.

Андрей: А режим там какой?

Алексей: Там есть этапы: несколько привалов и один большой привал – обеденный.

Вадим: Характерная черта: выход после ночного сна – в два ночи.

Алексей: За икону заходить нельзя. Есть там некоторые, кто думает пройти вперед, но там всегда сидит мужик какой-нибудь блаженный…

Илья: У него тяжелейшее, конечно, послушание, когда все отдыхают, а он вот таких отговаривает, чтобы они не шли дальше, а они слушаются плохо. Он им: «Братья и сестры, дальше нет благословения идти! Братья и сестры…» Особые силы нужны на это, потому что в этот момент братские чувства подвергаются очень сильным испытаниям.

Андрей: Церковная жизнь во время хода как происходит?

Вадим: Служится литургия. Обязательно читаются акафисты Святителю Николаю почти на каждой стоянке. Служатся молебны. Причем важно: ты идешь два часа, ноги гудят, сесть бы, конечно, но тебе надо еще минут 15-20 постоять. То есть, как в пословице: «Царство небесное нудится». Вот так и нудишь себя. Правда, тут немного отвлекусь. Тут тоже не надо впадать в искушение.

Когда мы пришли в первый раз в Киров, были в середине колонны, но мы с суровыми лицами и решили зайти первыми в храм. В храм входит первых 200 человек. Мы с Ильей пошли всех обгонять, потолкались, вошли первыми в храм и я с гордостью громогласно объявил: «Царство небесное силой берется». А когда началась служба, я упал навзничь рядом с Ильей. Пытаюсь вставать – тошнит, выворачивает, ляжешь – проходит. И так я всю службу пролежал. Это меня господь вразумил, что смысл – не в этом. Царство небесное нудится, но не так, а внутренним трудом. Это мой самый первый опыт. Запомнил на всю жизнь.

Здоровый мужик – пол часа не могу встать. Служба закончилась – я встал – и все прошло. А как солнце сияло, когда шли! Я это видел два раза в жизни: когда в 1991 году мощи батюшки Серафима в Дивеево принесли, я еще пацаном был – в Сарове учился. Я еще был неверующий парень, у нас просто был друг семьи был верующий, а я был спортсмен – сочувствующий, он меня позвал, и я видел как сияло солнце.

Илья: Да, оно как бы играет, отклоняется от круга.

Вадим: И вот когда смотришь, душа начинает точно так же играть. Радость – неописуемая. А второй раз это было на крестном ходе. Мы ходили с Ильей и со старшим моим сыном. То же самое было – мы стояли и смотрели…

Андрей: Алексей, а вы в первый раз ходили в этом году?

Алексей: Нет. В третий. Меня туда привел Александр Невский, святой благоверный князь. Взял за руку и привел. Меня всегда с детства восхищал образ Александра Невского, и для меня было полной неожиданностью, когда в 2009 году он вдруг стал путем каких-то конкурсов именем России. Я прямо аплодировал и подумал, что нужно действительно провозглашать Александра Невского как тот образ, который сегодня нам нужен. Мы в Городце, где он умер, написали икону, и решили носить эту икону каждый год по местам, где он княжил, на мотоциклах. Мы обносили Суздаль, Владимир, Городец, Переславль, Ярославль, Кострому.

Илья: На мотоциклах?

Алексей: На мотоциклах. Прямо ставили на заднее сиденье, сделали специальное крепление. Вдруг в какой-то момент я узнаю, что в Вятке был самый большой в мире Собор Александра Невского на том месте, где сейчас стоит филармония, назывался он еще «Белый рыцарь», потрясающей красоты, готический, огромный шлем его венчал. И возникла идея добавить к нашему маршруту Вятку и Великорецкий крестный ход.

И получилось так, что как раз, когда эта идея появилась, нас пригласил Патриарх на Бутовский полигон в храм Новомучеников. И вот с тех пор мы начинаем наше моторизированное шествие на Бутовском полигоне, затем – Александр Невский и все, что с ним связано, затем мы приходим на Вятку, оставляем своих железных коней, спешиваемся, идем пешком – и это уже древняя церковь. Потом мы возвращаемся, садимся на мотоциклы и едем по убитейшей дороге в Кострому, прикладываемся к иконе Федоровской Божьей матери, потом идем в Годеново, где в 1423 году был обретен животворящий крест, а 1423 – это числовое обозначение нашего мотоклуба.

Сейчас мы говорим, что это Евангелие от Луки – 14 глава, 23 стих: «И сказал господин рабу: «Пойди, пригласи все народы, пусть наполнится дом мой». Потом мы разбиваемся под Александровой горой большим лагерем на мотоциклах, а на следующий день мы входим на Красную площадь Переславля и причащаемся– единственный раз в году открывается Спасо-Преображенский собор в Переславле, где крестили Александра Невского и где постригали Сергия Радонежского. Вот такой наш маршрут.

Андрей: А как вы познакомились втроем?

Илья: Там интересно быт переплетается. С Алексеем например мы как встретились. Там по пути баня, где можно помыться. И мне говорят, что воды горячей нет, и я захожу, начинаю не глядя кран крутить – а там Алексей возвышается. Я, говорит, разберусь. Строго так. И я выхожу, говорю: «Там отец какой-то строгий стоит, он все знает». Вот так мы в первый раз столкнулись и посмеялись.

Андрей: А что касается экипировки, что надо обязательно брать? Как к горному походу готовиться надо или как?

Алексей: Не надо брать ничего тяжелого. Нужны две пары обуви – сандалии для дождя и кроссовки для сухой погоды. И то и другое достаточно разношенное. Я пробовал ходить и в военных ботинках, но кроссовки лучше всего. Там достаточно асфальта, который не пружинит – и очень быстро могут заболеть ноги. Ноги немеют, не чувствуешь ног.

Илья: Для меня очень важны правильные плотные носки, потому что любая неплотность при огромном количестве повторений дает очень неприятные мозоли, от которых вещество, пользуясь формулировками Алексея, сильно мешает духу идти дальше.

Андрей: А когда приходите на Великую реку, что там происходит?

Алексей: Во-первых, ждем омовения, пока будет освещена вода, служится литургия, день отдыха, и обратно.

Андрей: А на ходу есть какое молитвенное правило?

Алексей: Во-первых, там всегда: здесь акафист, здесь песнопение, здесь молитва. Так что даже я через неделю после крестного хода во сне слышу: «Святителю отче Николае». И плюс хочется акафист почитать, он прямо льется у тебя, в радость, и кроме того ты незримо связан с ходом. Открываешь акафист, начинаешь его читать вслух и вдруг сзади будто кто-то подпевает: «Радуйся, Николае, Великий Чудотворче», что даже вздрагиваешь. И уже понимаешь, что тебе надо читать с выражением. Получается, что ты дома читаешь акафист, а переносишься духом туда. Как бы чувствуешь ту самую теорию о том, что времени не существует, потому что в своей квартире ты оказываешься чудесным образом соединенным с тем звучанием Великорецкого крестного хода.

Фотографии Алексея Вайца

Читайте наши статьи на Дзен