12 апостолов Блока

Число 12 в русской традиции переполнено значениями. Это и священное двенадцать апостолов, и мистическое «средостение» стрелок на циферблате – зловещая полночь, время хаоса и неопределенности. Пожалуй, нет произведения, более впитавшего в себя всю мистику и символизм дюжины, чем поэма Блока «Двенадцать». Она как бы стоит в одном ряду с другими образчиками мистицизма в русской культуре: «Черным квадратом» Малевича, сгоревшим томом «Мертвых душ», булгаковской бесовщиной…

Слова сложились в строчки сами собою за считанные дни. Блок говорил о своем тогдашнем состоянии как о «бессознательной лихорадке». Дописав знаменитую строчку про Иисуса Христа, поэт воскликнул: «Сегодня я – гений».

Весь текст пронизан инфернальной атмосферой с густой примесью революционной горячки. И все это на фоне вьюжного, оледенелого, январского Петрограда через год после революции 1917 года.

Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем божьем свете!

Блок начинает с черного. Едва ли символист мог не придавать этому значение. В этих контрастах так и чувствуется: новый мир после переворота будет создаваться из…зловещего хаоса.

Кто же будет его создавать?

Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.

 Винтовок черные ремни,
Кругом — огни, огни, огни…

История сохранила множество свидетельств относительного того, что красногвардейские патрули состояли из 12 человек. Но кроме того, это еще и народные 12 кудеяровских разбойников, проливавшие «крови честных христиан».

В зубах — цыгарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!

Бубновый тузом называли желтый четырехугольник на спинах арестантов – чтобы в случае побега стрелять по ним было легче. Вот какова блоковская характеристика для строителей «нового мира».

«Эх, эх, без креста!» — продолжает Блок. Здесь так и слышится отголоском постулат Достоевского: «если Бога (т.е. креста) нет, то все дозволено», а также продолжение ответа на вопрос: «что будет, если Иисус снова придет на землю?», поставленного писателем в «Легенде о Великом Инквизиторе».

До сих пор вызывают жаркие споры последние строки поэмы, где Иисус возглавляет эту банду головорезов, идущих маршем с винтовками на плечах. Даже Гумилев утверждал, что Блок, написав «Двенадцать», послужил «делу Антихриста» — «вторично распял Христа и ещё раз расстрелял государя».

…Так идут державным шагом,
Позади — голодный пес,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой, невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.

Почему Христос возглавляет это шествие нечистой силы? Мы видим, что снова на страстотерпца водружен карикатурный венец, «белый венчик из роз», и снова шагает он поверх стихии, «поступью надвьюжной».

Он пришел не возглавлять это шествие. Раз креста нет, так все дозволено. Эти двенадцать антиапостолов не ведают, что творят! «Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Лк. Гл 23 ст 34

Блоковский Иисус сошел в адский Петроград спасать: искупать чужие грехи и выводить оттуда праведников. Вот и кровавый флаг в преломлении символистов вполне мог значить багровую порфиру – признак высшей власти.

Такова революционная блоковская «благая весть», написанная, словно по велению свыше.

Максим Казаков

Сам поэт в «Поздних статьях»:

В январе 1918-го года я в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе девятьсот седьмого или в марте девятьсот четырнадцатого. Оттого я и не отрекаюсь от написанного тогда, что оно было писано в согласии со стихией (с тем звуком органическим, которого он был выразителем всю жизнь), например, во время и после окончания «Двенадцати» я несколько дней ощущал физически, слухом, большой шум вокруг — шум слитный (вероятно шум от крушения старого мира).

Читайте наши статьи на Дзен